Удивительно, как быстро меняется реальность — как стремительно, за несколько месяцев из мирного вялотекущего застоя мир погрузился в предощущение войны. Многомесячный Майдан и последовавшая революция, присоединение Крыма и противостояние России и Запада, увеличивающийся градус истерии в общественных дискуссиях — в наш мир вернулось насилие во всех своих формах и страх перед грядущими переменами.
vrezka
В подобные моменты возникает обширное пространство для исторических параллелей, спекуляций и провокаций. Когда исторические параллели ужасают, а политический анализ не работает, пожалуй, только философия позволяет отстраненно осмыслить то, что происходит здесь и сейчас. Нельзя было представить более подходящего момента для первого издания на русском языке философской работы Ханны Арендт «О насилии».
Рассуждение о природе насилия в общественно-политической жизни даст важный урок философии в ожидании перемен.
Опубликованная «Новым издательством» книга не столь известна, как «Банальность зла» — хроника процесса над нацистом Адольфом Эйхманом, которая сделала ученицу Хайдеггера и Ясперса Ханну Арендт одной из самых влиятельных фигур в политической философии XX века. «О насилии» не фундаментальный труд, это скорее развернутое философское эссе, которое можно прочесть за один вечер и на одном дыхании — в том числе благодаря прекрасному переводу Григория Дашевского, помогающего читателю пробиться сквозь плотную теорию и насладиться точным и колким языком Арендт.
Книга — реакция философа на события 1968 года, когда парадигма понимания окружающего мира менялась так же стремительно, как сегодня. После Второй мировой войны и изобретения ядерного оружия война в прежнем понимании — как шахматная партия держав — окончательно перестала быть возможной, в ней уже не могло быть победителей и побежденных, переговоров и коалиций. Вместе с тем противостояние США и СССР, гонка вооружений и атомная угроза сделали войну абсолютно тотальным явлением — в каждую единицу времени человечество находилось перед угрозой полного уничтожения. Это противоречие парадоксальным образом отразилось в восприятии войны в общественном сознании.
Ответом поколения, выросшего, по выражению Арендт, «в тени атомной бомбы», был радикальный пацифизм — стоит вспомнить движение хиппи или массовые выступления против войны во Вьетнаме. Однако через 20 лет после окончания мировой войны прокатившиеся по всему западному миру студенческие беспорядки и советское вторжение в Чехословакию актуализировали проблематику насилия. Арендт в книге отвечает тем своим современникам, кто возводит насилие в культ и говорит о нем как о единственном эффективном инструменте политической борьбы.
Надо сказать, что до Арендт насилие практически никогда не становилось самостоятельным предметом научного анализа. До нее историков всегда занимали войны, революции и орудия насилия. В философии традиционно понятие насилия не отделялось от власти и рассматривалось как самое яркое ее проявление. Последователи Маркса и вовсе интерпретировали государство как «организованное насилие» или, по выражению Ленина, «аппарат насилия в руках господствующего класса». А научное сообщество активно связывало насилие с животной природой человека, неотъемлемым свойством которой являются агрессия и стремление к бесконечной экспансии.
Дискутируя с философами-предшественниками и с современным ей научным истеблишментом, Ханна Арендт впервые рассматривает насилие как самостоятельный феномен. Книга строится вокруг простой мысли: власть не равна насилию, а, напротив, ей противоположна.
Арендт различает понятия власти (power), мощи (strengh), силы (force), авторитета (authority) и насилия (violence).
Власть рассматривается ею как «человеческая способность к согласованному действию», принципиально лишенная цели: «Власть (power) соответствует человеческой способности не просто действовать, но действовать согласованно. Власть никогда не бывает принадлежностью индивида; она принадлежит группе и существует лишь до тех пор, пока эта группа держится вместе. Когда мы говорим о ком-то, что он находится «у власти», мы на самом деле говорим, что некоторое число людей облекло его властью действовать от их имени. В тот момент, когда группа, от которой первоначально произошла эта власть, исчезает (potestas in popolo — без народа или группы нет власти), исчезает и «его власть».
Власть, как и состояние мира, не нуждается в оправдании — они самодостаточны. Напротив, насилие и война всегда имеют инструментальный характер — четкую направленность и цель. В основе власти лежат законы, институты и авторитет. Неспособность элит к согласованному действию, неэффективность институтов приводит к распаду власти и создает пространство для проявлений насилия — как со стороны революционно настроенных групп, так и со стороны ослабевающего государства.
Власть и насилие часто сопутствуют друг другу, но никогда не совпадают. В «Интернационале», гимне пролетариев всех стран, предлагалось разрушить «мир насилья» для начала строительства «нашего», «нового мира». Но насилие не может продолжаться бесконечно — за победой любой революции следуют декреты и советы. Даже террор нуждается в легитимном основании. Поэтому, кстати, и революция на Украине не завершится до тех пор, пока не состоятся законные выборы.
Этот принцип еще более очевидно работает в отношениях между суверенными государствами — вторжение советских войск в Прибалтику в 1939-м или в Чехословакию в 1968-м не увенчалось бы успехом, если бы не опиралось на поддержку коллаборационистских правительств.
Решение политических проблем с помощью дубинок, автозаков и, в пределе, танков может показаться привлекательным как самое быстрое и эффективное, но это опасная иллюзия. Арендт предостерегает от соблазна насильственных методов, в том числе на примере из российской истории. Вслед за Александром Солженицыным (и в отличие от многих наших соотечественников) Арендт не оправдывает построенную на насилии сталинскую индустриализацию ее экономическими успехами. Наоборот, именно в насильственной модернизации она видит причины отставания советской экономики не только от западных стран, но и от союзников из восточного блока.
Книга «О насилии» дает ключ к глубинному пониманию текущих событий. Как и в конце 1960-х годов, весь мир переживает период слома парадигмы международных отношений после временного затишья, ошибочно объявленного Фукуямой в 1992 году «концом истории». В России этот момент совпал с разложением государственных институтов. Теперь распад власти проявляется уже не только в разжигающей ненависть риторике, но и как неоправданная агрессия в отношении собственных граждан и угроза вторжения на территорию других государств. Что придет на смену этой власти, зависит от способности общества к согласованному действию — созданию власти законов и легитимных институтов, а не ненависти, штыков и насилия.
Главный урок трактата Ханны Арендт — власть не может родиться из насилия.
Позиция философа: «замена власти насилием может принести победу, но цена ее будет очень высока, ибо за эту победу расплачиваются не только побежденные, но и победитель — собственной властью».