Согласно пункту 252 Решения постоянного арбитража в Гааге, Российская Федерация желала, чтобы выступавшие истцами акционеры ЮКОСа пригласили в суд в качестве свидетелей нескольких бывших сотрудников компании. Первым было названо мое имя. Но поскольку ни одна из сторон не озаботилась письменно пригласить меня в суд (очевидно, сочтя это для себя невыгодным), тот так и не смог услышать, что я думаю о налоговых схемах компании, ее «слиянии» с «Сибнефтью», атаке государства на компанию и ее последующей ликвидации. Но тем удобнее будет комментировать решение с позиции несостоявшегося свидетеля, не нарушая своих обязательств перед судом. Как говорилось в известной антрепризе — «а теперь давайте послушаем начальника транспортного цеха».
Следует заметить, что само участие России в суде по Энергетической хартии было абсолютно случайным и являлось наследием общероссийского бардака 90-х, когда многие международные договоры и конвенции подписывались совершенно бездумно, безо всякого анализа возможных последствий даже на пятилетку вперед.
Если считалось, что каким-то способом бумажка поможет «привлечению инвесторов в Россию» — она подписывалась.
Причем подписание очень многих из этих самых «бумажек» активно лоббировалось олигархическими группами, которые надеялись извлечь из этого свою выгоду. Разумеется, невозможно уже установить, кто организовал присоединение к пресловутой Энергетической хартии, но заложенная в ней возможность предъявить требование к России о незаконной экспроприации, почти через 24 года после ее подписания, была успешно использована группой «Менатеп» (GML). Так вместо инвестиций Российская федерация получила потенциальную «дыру» в бюджете в размере $50 млрд.
Изначальным камнем преткновения в споре между акционерами ЮКОСа и Россией был вопрос о том, является ли нератифицированная конвенция обязательной для подписавшего ее государства. И тут Россия допустила первый (и, возможно, решающий) просчет в этом судебном процессе, решив не игнорировать арбитраж, а принять в нем активное участие в надежде продемонстрировать свою «непредвзятость» в деле ЮКОСа и решить проблему с его назойливыми акционерами правовыми способами. И как следствие подобной самонадеянности — суд вынес прецедентное решение, указав, что Россия должна нести ответственность по конвенции, которую она по большому счету и не одобряла.
Огромный юридический капкан захлопнулся, хотя сам хозяин капкана на это особенно и не рассчитывал.
С учетом того что делалось в России в начале «нулевых», когда громилась компания и сажались ее сотрудники, дальнейшее — дело юридической техники и применения уже имевшихся прецедентов по международным инвестиционным спорам. Но на всякий случай акционеры ЮКОСа дополнительно «обкатали» юридическую методологию на двух небольших инвестиционных спорах с участием британских и испанских акционеров, которые прошли не без купюр и финансовых затрат, но в целом достаточно успешно.
Само же решение постоянного арбитража для любого читателя, хоть сколько-нибудь интересующегося делом, совершенно неинтересно: в нем практически пересказано то, о чем на протяжении нескольких лет писали все СМИ, освещавшие последние годы существования некогда самой передовой российской компании и уголовные дела против ее руководителей. Решение формально призвано ответить на один вопрос: были ли налоговые претензии к компании предъявлены действительно в целях взыскания незаконно неуплаченного налога и пополнения, соответственно, государственного бюджета? Или же основной целью предъявленных претензий была исключительно «конфискация» активов компании и контролируемая передача их указанному государством лицу — ОАО «Роснефть»? Решение детально, по пунктам отвечает на этот вопрос: претензии были явно завышены, штрафы — незаконны, требования об уплате налогов предъявлялись с нарушением процедуры, компании не дали возможность их урегулировать, руководство компании было «атаковано» уголовными делами, а банкротство было контролируемым. Суд методично соглашается практически со всеми аргументами истцов, изредка упоминая, что точку зрения ответчиков тоже следует учесть, что, впрочем, мало меняет крайне негативную для Российской Федерации тональность решения. Из него прямо следует, что власти, используя ряд «инструментов» вроде западных банков, «Сургутнефтегаза» (финансировавшего приснопамятную «Байкалфинансгрупп» из тверской рюмочной) и «Роснефти», атаковали, обанкротили и захватили активы ЮКОСа, чем лишили его акционеров произведенных ими инвестиций.
Правда, в одном месте суд несколько «спотыкается».
Это вопрос о законности налоговых схем ЮКОСа, осуществлявшихся через специальные «торговые компании» (названные в материалах различных уголовных дел «подставными»). Тут суд слегка принимает строну ответчика и постановляет следующее:
s. 1615. Несмотря на то что Суд установил, что Президент Путин и его администрация использовали налоговые проблемы ЮКОСа как оправдание возможности инициирования банкротства Компании, а не получения налогов, которые могли бы быть законно начислены в связи с деятельностью «торговых компаний» на основании доктрины «добросовестного налогоплательщика», Суд приходит к выводу, что существует однозначная причинная связь между незаконным использованием ЮКОСом налоговой системы отдельных регионов и его ликвидацией...
Подобной позицией суд «убивает» сразу двух юридических «зайцев»: с одной стороны четко определяет «виновных» в экспроприации, а с другой — фактически «легализует» все уголовные дела по уклонению от уплаты налогов, возбужденные в свое время против сотрудников компании. Небольшая подачка России.
Весьма показательным будет сравнение юридических подходов Европейского суда, который рассматривал заявление самой компании о нарушении ее прав при предъявлении ей налоговых претензий и последующем банкротстве, и Гаагского арбитража, который занимался исключительно вопросом: были ли у инвесторов ЮКОСа незаконно «экспроприированы» их вложения в соответствии с Энергетической хартией. Европейский суд занял четкую позицию: государство имело право взыскивать налоги, которые в целом начислило законно, хотя порой слишком творчески подходило к толкованию законодательства. При этом оно допустило некоторые нарушения прав компании. Например, слишком быстро «отняло» у нее ее основной актив — «Юганскнефтегаз». Но в целом действовало «в пределах полномочий». Гаагский же арбитраж говорит совершенно другое: российское государство «экспроприировало» инвестиции акционеров ЮКОСа, за что и должно им огромную компенсацию. Правда, следует учесть, что компания сильно мудрила с незаконными налоговыми схемами, но это только слегка облегчает вину государства. Но даже после дисконта, который сделал суд, Россия должна GML $50 млрд плюс проценты, которые начнут неминуемо «капать» с 15 января 2015 года, если Россия добровольно не заплатит.
Обсуждение же вопроса — будет Россия платить GML или нет — в текущей ситуации представляется пустой тратой времени экспертов. Понятно, что Россия принципиально не может заплатить Ходорковскому, заявившему, что Путин виновен в убийствах украинских граждан, и Невзлину, заочно осужденному на «пожизненное» за якобы имевшие место «заказные» убийства. Предположение же, что акционеры GML могут достичь с Россией (читай — с Путиным) какого-либо соглашения о мирном урегулировании спора, представляется еще менее вероятным, чем добровольный возврат Крыма. Удар по самолюбию первого лица государства в первом случае может быть даже больше. Следует учесть также и то, что взять 50 «лишних» миллиардов просто неоткуда и, даже если «случайно» все контролируемые государством компании согласятся «скинуться в фонд «спасения Отчизны от Ходорковского», эти деньги все равно в итоге окажутся вынутыми из карманов рядовых россиян. К тому же уголовные дела против акционеров GML, навсегда покинувших Россию, их мало волнуют, а «размен» на финансовые претензии отбывающего пожизненное заключение Алексея Пичугина представляется с учетом позиции Путина по «обмену заложников на деньги» уже совсем фантастическим.
Сможет ли Россия в итоге оспорить решение арбитража в соответствующем суде Нидерландов как принятое с нарушением процедуры, юрисдикции суда и публичного порядка и избежать «дамоклова меча» ареста ее зарубежных активов, а в перспективе — и активов контролируемых ею компаний, зависит теперь исключительно от самой России. Агрессивности, настойчивости и денег, денег, денег… И прежде всего четкого контроля и координации своих юридических действий. Ведь даже поверхностное прочтение решения суда дает ответ, почему оно все-таки было вынесено: исключительно из-за того, что лица, ответственные «за ЮКОС» со стороны России, решили, что достаточно дать крупной международной юридической фирме много денег и она легко выиграет дело.
А доказательствами и свидетелями можно даже и не заморачиваться — пусть юристы приведут экспертов, и все будет в порядке.
Теперь представьте себе позицию суда, который рассматривает дело на сумму годового бюджета весьма приличного государства и видит со стороны истца десяток свидетелей — бывших топ-менеджеров компании, готовых к перекрестному допросу, а со стороны ответчика — только невнятные бумажки из налоговой и следственных органов, а также экспертов, которые ни России, ни ЮКОСа в глаза не видели. Так что не GML выиграла процесс на $50 млрд, это Россия, а вернее — типичная российская безответственность и бесконтрольность проиграли процесс на $50 млрд. Экспроприировали у кого-нибудь нефтяную компанию, так будьте любезны — обеспечьте юридическую защиту свой позиции, доказательства, свидетелей и прочее, а не спешите делить должности, дивиденды и бонусы.
Итоговый, но неизбежный вопрос: а не является ли решение суда таким же «политически мотивированным», как и решение российских властей захватить ЮКОС путем предъявления к нему налоговых претензий. Только в данном случае уровень гораздо выше — «международная политическая мотивация», поддержанная международными судами и международными СМИ, которые будут однозначно твердить об ее отсутствии. Но слишком однозначно в уме рядового обывателя выстраиваются в единую линию взъярившие Европу украинские события, крушение «Боинга» с голландцами на борту и решение (неоднократно откладываемое) Гаагского арбитража. А более искушенный в юридических тонкостях читатель может посмотреть на недавние решения по спорам инвесторов с государством и увидеть, что уровень удовлетворения претензий инвесторов варьируется где-то от 27% (Petrobart vs Kyrgyzstan) до 10% (Ascom vs Kazakhstan) от сумм, которые изначально требовали истцы. И это притом что взысканные суммы не достигали даже миллиарда долларов. Версий будет много, но Россия в данном случае неизбежно окажется в незавидной роли Ходорковского, когда российские суды в упор не хотели видеть никакой политической мотивированности в предъявленных ему обвинениях.
Итак, дело ЮКОСа еще раз подтвердило, что, подобно ящику Пандоры, оно полно сюрпризов и пока рано писать о нем мемуары. Вполне возможно, что в ближайшие десять лет мы еще не раз увидим, как его участники побеждают и проигрывают. И на кону может быть даже больше, чем $50 млрд.