Бывший совладелец UFG и руководитель инвестиционно-банковского направления Deutsche Bank в России Илья Щербович последние три года работает только на себя. Покинув банк в 2007 году, он вместе с партнерами создал управляющую компанию United Capital Partners (UCP), которая управляет четырьмя фондами прямых инвестиций и двумя фондами акций. Общий объем активов под управлением — $1,2 млрд. Диверсификация вложений между публичными компаниями и прямыми инвестициями помогла UCP выжить в кризис, несмотря на значительные потери на фондовом рынке. Об уроках кризиса, сценариях восстановления финансовых рынков и о том, в какие акции сегодня стоит инвестировать, Щербович рассказал в интервью Forbes.
— Все говорят, кризис закончился. Но финансовые рынки еще не восстановились. Можете описать сценарий восстановления?
— Сейчас экономисты обсуждают, что будет дальше. При этом главный вопрос — увидим ли мы глобальный экономический рост в ближайшей перспективе, будет ли расти совокупный ВВП всех стран? Основными считаются три сценария развития событий: первый — свалимся назад в рецессию или даже депрессию; второй — рост возобновится опережающими темпами и стоимость всех активов вернется на исторические максимумы; третий вариант — будем долго, медленно, но верно выкарабкиваться. Лично я сторонник третьего, умеренно-оптимистичного варианта, когда мировой рынок будет расти за счет развивающихся стран. Развитые экономики будут расти медленно или стагнировать. Конечно, как инвестор я не против, если рынки вырастут до небес, но в реальности я умеренный оптимист.
— Почему вам ближе именно такой сценарий?
— У развитых экономик сейчас огромный уровень госдолга — от 50% до 120% от объема ВВП. В странах BRIС этот показатель находится на уровне 20–25%. Ситуация с долгами корпоративного и частного секторов еще более выигрышна для развивающихся экономик. Чрезмерные долги ограничивают развитие и рост, вызывают дефляционный прессинг. Страны BRIC пока еще могут увеличивать совокупный долг и, соответственно, больше тратить и развиваться. Из них, конечно, первое место по потенциалу по-прежнему занимает Китай — там мы можем увидеть рост в 8–10% в ближайшие 3–5 лет. Россия на этом интервале вполне может показать рост от 4% и выше.
— Российский рынок будет восстанавливаться по такому же умеренно-оптимистичному сценарию?
— Если в мире произойдут негативные внешние события, если будет серьезная угроза возврата в долгую рецессию, наш фондовый рынок может снизиться на 15–25%. Но в любом случае я не вижу российские акции ниже 1200 пунктов по индексу РТС. При этом справедливый уровень на сегодняшний день — 1750–1800. Думаю, увидим индекс выше 2000 в ближайшие 12–18 месяцев.
— При таком сценарии и иностранные инвесторы к нам вернутся?
— Да они никуда и не уходили. Интерес к России как был, так и есть — значительный. Да, наш инвестиционный климат пока далек от идеального. По словам одного из руководителей крупнейшей глобальной компании — моего бывшего клиента, — на управление их российской «дочкой» уходит гораздо больше времени по сравнению с инвестициями в любой другой стране мира. Но в итоге все окупается. Если общий пессимистичный настрой 2008–2009 годов будет постепенно отступать, то скоро мы увидим новые сделки с российскими активами.
— Как изменились ваши представления об инвестировании в результате кризиса?
— Для многих участников рынка кризис стал серьезным испытанием. Он показал, что терпение и спокойствие в итоге вознаграждаются. Самый главный урок — осознание факта, что реальность может быть не так экстремальна, как прогнозы. Когда все считают, что впереди конец света, на самом деле все может быть не так трагично. При этом управляющим надо иметь силу воли и отказываться от экстремального позиционирования. Даже если вокруг все совсем плохо, а у тебя мандат на инвестиции в российские акции, не надо все продавать.
В нашем фонде, который занимается инвестициями в ликвидные российские акции, дела сложились не так удачно, как хотелось бы. Весной 2009 года мы не разделяли оптимизма по восстановлению фондового рынка и в результате, сидя в значительной мере в деньгах, отстали от индекса РТС. Теперь приходится наверстывать упущенное.
Второй урок — диверсификация. Те, кто занимается только одним видом инвестиций, в экстремальные рыночные моменты особенно уязвимы. При скромных достижениях в ликвидных инвестициях, UCP смогла хорошо заработать на прямых инвестициях и консультационном бизнесе.
— Реально ли в обозримом будущем снизить зависимость российского фондового рынка от цен на нефть?
— Когда-нибудь да, но не сейчас и не в среднесрочной перспективе. В 2008 году мы опасались кризиса платежеспособности страны при сценарии, когда цены на нефть надолго опустятся ниже $50 за баррель. Тогда пришлось бы столкнуться с жесточайшим бюджетным дефицитом, сильно обесценивать рубль, иметь дело с новым витком инфляции и серьезным замедлением экономики с рисками политической нестабильности. При сегодняшних уровнях цен на нефть другие отрасли получают возможность развиваться быстрее, чем нефтегазовый сектор.
— Каков ваш прогноз цен на нефть?
— Все зависит от того, по какому сценарию в ближайшем будущем пойдет мир — инфляционному или дефляционному. Здесь существует большая неопределенность. С одной стороны, растут цены на золото, значит, у инвесторов есть ожидания значительной инфляции. С другой стороны, доходности по американским государственным долговым обязательствам (US Treasuries) сейчас близки к историческим минимумам. То есть многие инвесторы предпочитают держать деньги в надежных низкодоходных бумагах. А это указывает на ожидания стагнации и возможность дальнейшей дефляции.
Многое будет зависеть от монетарных властей стран с крупнейшими экономиками. С одной стороны, у США есть опыт Великой депрессии с дефляцией, которая генетически пугает американцев. С другой стороны — Евросоюз, у которого врожденная боязнь гиперинфляции со времен Германии начала 20-х годов прошлого века.
Думаю все-таки, что для развитых государств — при их накопленном объеме долга — была бы выгодна инфляция на уровне 4–5% годовых. Поэтому я сторонник инфляционного сценария. Вероятность, что цены на нефть будут снижаться, небольшая. Нефть, скорее всего, в ближайшие несколько лет будет стоить в диапазоне $70–110. В таком случае экономическая ситуация в России будет относительно стабильна, позволит нам развивать другие отрасли и комфортно заниматься снижением нашей зависимости от нефти и газа.
— В какие отрасли кроме нефтяного сектора вы бы вкладывались в ближайшие два-три года?
— Мы считаем выгодным все, что связано с потреблением. Сравните среднего россиянина со средним немцем или американцем. Россиянин в 2–3 раза меньше тратит на еду, в 2,5–3 раза — на одежду и обувь, в 10–15 раз меньше на кафе и рестораны, в 20–30 раз меньше на платную медицину и здоровье, в 50 раз меньше на финансовые услуги. Мы можем не разделять западные ценности, но стандарты европейского и американского потребления нам импонируют. В этих отраслях и будет самый большой рост. Эта идея справедлива как для частных, так и для портфельных инвестиций.
Впрочем, это не означает, что не вырастут акции, например, «Газпрома» или «Норникеля». Сейчас среднерыночное соотношение капитализации российских компаний к совокупной чистой прибыли (коэффициент P/E) составляет 6,5–7. В большинстве других стран оно больше 10. Этот дисконт рано или поздно исчезнет. Но вопрос-то заключается в другом. Сможет ли «Норильский никель» за 2–3 года увеличить объем производства в два раза? Сможет ли «Газпром» добывать в три раза больше газа? Скорее нет, чем да. А сможет ли сеть недорогой женской одежды или обуви открыть в три раза больше магазинов? Однозначно да. Главное — выбрать лучшие компании таких секторов в качестве объекта инвестиций.
— Стоит ли инвестировать в бумаги металлургических компаний?
— Наша черная металлургия напрямую зависит от экономического роста развивающихся рынков. Если Индия и Китай будут продолжать расти темпами, близкими к 10% , то можно смело говорить о недооцененности наших компаний. Основная интрига в цветной металлургии — конфликт акционеров «Норникеля» и «Русала». Нам нравятся обе компании, они обе должны стоить дороже. В общем, в любой индустрии есть специальные ситуации, где можно заработать.
— А на строителях можно сейчас заработать?
— Кризис создал шоковую ситуацию для строительного сектора. Но долгосрочный спрос на улучшение жилищных условий не становится меньше. Это означает, что скоро мы опять увидим всплеск интереса к этой отрасли.
— Какими акциями владеют ваши фонды?
— Фонды прямых инвестиций владеют около 30% акций компании «Модный континент», которая развивает сеть магазинов под маркой InCity. Не так давно мы приобрели часть ЗАО «Монокристалл», одного из крупнейших в мире производителей синтетического сапфира для применения в электронной промышленности. В начале августа UCP закрыла сделку по приобретению у «Интегры» 100% акций ЗАО «УРБО» (бывшее «Уралмаш — Буровое оборудование»), занимающегося производством тяжелых буровых установок. Кроме того, у нас остаются активы в нефтегазовом и нефтехимическом секторах.
Основные наши позиции сырьевого сектора в ликвидных фондах: «Газпром», «Лукойл», «Новатэк», «Норникель», «Уралкалий» и «ВСМПО-Ависма». Из банков — ВТБ и Сбербанк. В потребительском секторе нам нравятся «Вымпелком», «Магнит» и «Аэрофлот».
— Что может стать альтернативой инвестициям в акции на волатильном фондовом рынке для частного инвестора?
— Я бы не стал рекомендовать частному инвестору совсем отказаться от вложений в акции. Кто сумел пересидеть тяжелые времена в 2008–2009 годах, в итоге не так уж сильно пострадал. Все зависит от индивидуальных задач и от возраста инвестора, но определенную часть портфеля можно и нужно держать в акциях.
Надежные долговые инструменты сейчас становятся все менее интересными из-за низких доходностей. Для тех, кто сильно озабочен перспективами инфляции, не надо забывать про золото и недвижимость. Что касается меня, то около 60% моего капитала инвестировано в ликвидные акции и доли в частных компаниях, а остальное — в недвижимость, инструменты с фиксированной доходностью и депозиты.