Магнус Брэннсторм: "Надеюсь, что политической мотивации в нашем деле нет"

Президент и генеральный директор шведской компании Oriflame Магнус Брэннсторм сам начинает интервью с вопроса, как сейчас дела у Forbes в России. Его интересует, нет ли проблем у журнала американского происхождения в сегодняшней России. Я уверяю его, что внешнеполитические перипетии последних лет абсолютно не мешают российским патриотам ездить на автомобилях германского и американского производства и ходить в McDonalds, — и адресую аналогичный вопрос моему собеседнику. «Во время событий на Украине некоторые думали, что шведы настроены против России, но сейчас все успокоилось. Я не чувствую, что у нас есть какие-либо проблемы потому, что мы – шведы».

— Очевидно, у вас есть проблемы из-за того, что вы – Oriflame. Я имею в виду ваш налоговый спор (после выездных проверок в 2013-2014 годах ФНС решила, что под видом лицензионных платежей компания снижала налоговую базу по налогу на прибыль, и доначислила неуплаченные, по ее мнению, налоги и пени. Российская «дочка» платила за товарные знаки Oriflame нидерландской Oriflame Kosmetiek, основной правообладатель этих знаков - люксембургская Oriflame Cosmetics. - Forbes).  По сути,  летом 2015 года компания практически проиграла этот спор. У вас есть последний шанс в Верховном суде, куда вы подали апелляцию. Однако налоговые органы в суде ссылались на прецедентное решение Верховного суда, которое было истолковано против вас. На что вы надеетесь?

— У нас большая надежда, что нас услышат, и уверенность в нашей  правоте. Мы пойдем в международный суд, если понадобится. Я думаю, что многим очевидно сейчас, включая большое количество адвокатов и юристов, которые подробно изучили дело, что мы не только правы, но что если мы проиграем, то это будет касаться очень большого числа других компаний, работающих в России.

— Почему вообще это дело, на ваш взгляд, возникло? Почему много лет налоговые органы считали, что вы не нарушаете закон при вашей особой форме налоговых платежей, — и вдруг они решили, что на самом деле закон вы нарушали и сейчас должны заплатить большие пени [530 млн рублей]?

— Сложно сказать, так как это мое субъективное мнение, но не стоит забывать, что компания Oriflame последние пять лет заплатила более 20 млрд рублей российскому государству. У многих компаний есть налоговые споры в разных странах, и я думаю, что в интересах налоговых структур более интересно заводить споры с успешными компаниями, которые уже много платят. Может быть, это оказало влияние на их решение оспорить наши налоги.

Для нас же важно, чтобы налоги были предсказуемы, и чтобы мы знали все существующие правила, и эти правила действовали одинаково для всех компаний, которые работают в России. И здесь мы будем чувствовать себя не в своей тарелке, если мы проиграем, потому что мы считаем, что мы все сделали, чтобы соблюсти закон: наши юристы, наши аудиторы – и российские, и международные – это полностью подтверждают.  Поэтому мы уверены, что рано или поздно суд примет справедливое решение.

— Вы говорите про 20 млрд рублей, уплаченных компанией Oriflame российскому государству. Представитель ФНС в суде заявлял, что решение против вас не станет прецедентным, потому что якобы только Oriflame таким образом не платит налог на прибыль. По его словам, если бы налоги были уплачены в Люксембурге, где зарегистрирована материнская компания, то проблем бы не было, но налоги не платятся компанией вообще нигде. Что же тогда это за налоги, которые были уплачены? Что за 20 млрд рублей?

— Я с этим совершенно не согласен. Мы платим очень много налогов по всему миру, во всех странах, где мы работаем, включая нашу головную компанию. И в России мы заплатили более 20 млрд рублей налогов всех уровней, сборов и пошлин. В каждой стране, где мы представлены, разумеется, есть свои законы и налоги, которые отличаются от других стран. То, что мы ожидаем и, я думаю, и требуем, – это чтобы российские законы соблюдались в России. Мы считаем, что это не происходит по отношению к нам.

— Замечаете ли вы какую-нибудь политическую мотивацию в этом деле?

— Я простой бизнесмен и не могу давать такие оценки. Мне известно, что многие считают именно так, говоря о политической мотивации и о том, что России нужны деньги и так далее. На ваш вопрос я не могу ответить, я не знаю. Надеюсь, что политической мотивации нет.

— Включает ли сумма уплаченных вами налогов те платежи, которые платит индивидуальный предприниматель, работающий с вашей продукцией?

— Нет, это платежи только компании Oriflame, потому что индивидуальные предприниматели, которым мы перечисляем деньги, самостоятельно платят свои налоги.

— Претензия ФНС в том числе основывается на том, что за последние пять лет вы показали прибыль лишь в 2012 году, а все остальное время прибыли не было и налог на прибыль, соответственно, тоже не выплачивался?

— Не стоит забывать, что мы инвестировали в строительство и запуск большого завода под Ногинском и на сегодняшний день Oriflame является, возможно, самым крупным инвестором в косметической отрасли в России. Важно учитывать при расчете налогов, что инвестируешь в оборудование и ввозишь много материалов и продукции, на которые расходы — в евро, а доходы получаешь в российской национальной валюте, курс которой за последние два года упал примерно вдвое. В такой ситуации, конечно, будут краткосрочные проблемы с прибылью. Но в любом случае более 20 млрд рублей за последние пять лет были выплачены в качестве налоговых отчислений. Были, конечно, годы, когда не было прибыли, на это есть свои причины. Нужно смотреть на картину целиком — сколько мы сделали в России. Производство, в которое вложено более €150 млн, сейчас действует, что тоже немаловажно, и это влияет на размер выплат.

— По вашей оценке, когда окупятся ваши инвестиции в новый завод в Ногинске?

— На этот вопрос сложно ответить, потому что количество продаваемой продукции снизилось из-за падения курса рубля примерно с 40 рублей в прошлом году до нынешних примерно 75 рублей за евро. И это происходит не только в России, но и в соседних странах. Мы занимаемся не только импортом ингредиентов и продукции в Россию, но и ее производством и экспортом. Сейчас популярно слово «импортозамещение» — мы делаем все, чтобы не только производить для российского рынка, но и чтобы экспортировать как можно больше. Мы строили этот завод исходя из долгосрочных планов развития в России, странах СНГ, Евросоюза и во всем мире. Первоначальный план, который уже много раз пришлось корректировать, состоял в том, чтобы осуществить выход на рентабельность уже к 2017 году, добавляя 1% к операционной прибыли Oriflame. К сожалению, объемы продаваемой продукции снизились не только в России, но и на Украине, в других странах СНГ и даже в нескольких европейских странах. В связи с этим срок окупаемости завода в Ногинске увеличится на несколько лет. И я не могу сейчас точно предсказать дату, когда окупятся инвестиции в Ногинске.

— Насколько снизились продажи компании Oriflame в России из-за девальвации?

— В рублях наши объемы продаж остались приблизительно такими же.

— Как действовать компании в таких условиях? Какая сейчас стратегия: локализовать производство, производить здесь больше? Покупательская способность снижается. На что вы сейчас рассчитываете? Как вы будете действовать?

— Во-первых, нужно снизить расходы, затраты на содержание офисов. У нас стало меньше сотрудников. Нужно развивать… как это называется… «импортозамещение». Чем больше мы производим здесь сами или чем больше местные компании будут производить для нас в России и в странах СНГ – тем лучше для нас и для наших консультантов. Важно производить продукцию, которая конкурентоспособна не только в России, но и в других странах. Тогда от импортозамещения можно переходить на более высокий уровень – экспорт.

pagebreak

— Я читала, что у вас снизилось количество консультантов, которые торгуют продукцией Oriflame. Это правда?

— Да.

— Почему?

— В прошлый кризис мы решили не поднимать цены, что привело к значительному увеличению числа консультантов и в конечном счете снижению их доходов.

Долгосрочно мы верим в Россию и в страны СНГ и в то, что у консультантов будут возможности зарабатывать деньги, выбирая, сотрудничать ли им с Oriflame или с другими компаниями. Поэтому мы поставили задачу, чтобы условия, предлагаемые предпринимателям, у Oriflame были более выгодными. Поэтому в этом году мы поднимали цены быстрее, чем в прошлый кризис.

Конечно, когда у населения денег становится меньше, а наши цены растут, многие решили, что Oriflame становится слишком дорогой компанией для них в данный момент, так как им надо быть более осторожными со своими расходами и покупать более дешевую косметику.

Мы хотим быть качественной косметикой для среднего класса. Для среднего класса в будущем. Поэтому пусть они выбирают более дешевую косметику сейчас, но рано или поздно они вернутся к нам и будут покупать более качественную шведскую косметику.

— Вы продолжаете инвестировать в российский бизнес или вы только снижаете расходы?

— Нужно заниматься и тем и другим. Надо, конечно, снижать расходы, так как невозможно быть в убытке. Нам необходимо быть прибыльными. Мир меняется, Россия меняется. Например, раньше было очень важно иметь региональные склады, потому что логистическая инфраструктура в России была не такая хорошая. Сейчас инфраструктура уже стала хорошей и становится все лучше и лучше.

Так как бизнес через интернет становится все более сильным, мы сократили количество складов и сместили фокус на развитие инфраструктуры для поддержки и доставки заказов, сделанных через интернет.

То есть расходы в целом сокращаем, но при этом инвестируем в перспективные направления.

— Я правильно понимаю, что у вас сейчас почти 100% заказов поступают через интернет?

— Да. Почти 100%. И этот тоже показатель того, как Россия быстро развивается и где сейчас находится.

— А пять лет назад какой был процент заказов через интернет? 

— Пять лет назад было выше 50%. Может быть, около 70%. Быстрые изменения.

— Как вы считаете, надолго ли сохранится текущая ситуация в российской экономике? Мы с вами встречаемся несколько лет подряд, и с каждым годом становится все хуже и хуже.

— Тяжело предсказать. Мир сейчас сложный, и мы все, в разных странах, находимся в непростой ситуации: война в Сирии, проблемы в разных странах Средней Азии, замедление темпов роста экономики Китая и много других факторов, которые не способствуют улучшениям. Вероятно, еще год или два будет неспокойно, и я надеюсь, что проблемы будут решены и станет лучше.

— Вам ведь выгодна девальвация в том смысле, что если вас все-таки заставят выплатить штраф, то в валюте это будет меньше, чем в рублях (на момент доначислений ФНС штрафы и пени составляли €21 млн.  — Forbes)?

— У нас нет долгов: мы выплатили все штрафы и подали в суд, чтобы вернуть свои деньги обратно.

Но вы правы, лучше было бы, чтобы курс был на уровне 50 рублей. Чем больше падает рубль, тем меньше развивается российская экономика. Падение курса означает, что средний российский покупатель будет становиться беднее, и это не выгодно ни России, ни нам, ни миру. Нам бы хотелось, чтобы курс рубля был более крепкий, по крайней мере – стабильный, предсказуемый, в этом случае также будет рост.

Нужно, чтобы в России была предсказуемость.