Евгений Миронов: "Хочется, чтобы бренд "Пушкин" распространялся дальше"

— Как вам удалось пригласить в Театр Наций Боба Уилсона? Как у него появилась идея поставить «Сказки Пушкина»? Вообще, интересно все, что связано с этим проектом.

— Это был долгий процесс. Мы познакомились лет 10 назад – он увидел меня в одном спектакле и зашел за кулисы, похвалил игру. Я не знал, кто это. Потом только мне сказали, что это один из величайших режиссеров мира. «Так, - думаю, - интересно». Но в целом воспринял это просто как приятный комплимент, не более того. Затем мы встречались несколько раз и стали обсуждать уже конкретные вещи. Кидало нас из крайности в крайность – от «Двойника» Достоевского до «Войцека», появилась даже идея поставить «Клоп» Маяковского... А потом я подумал: что было бы важнее всего для нас в России? И поскольку Уилсон к тому времени уже ставил басни Лафонтена в Comédie-Française и «Трехгрошовую оперу» в Берлине, совершенно ясно было, что нужен Пушкин – наше все.  Боб сам выбирал, какие сказки Пушкина ставить, в том числе нашел сказку про Медведиху, про которую никто из нас вообще не слыхивал! Драматургией спектакля занялся мой товарищ Роман Должанский. В общем, вот так все завертелось.

А дальше оказалось гораздо сложнее, чем представлялось поначалу. Главным образом, технически. Я просто не понимал размер этой катастрофы под названием «Уилсон» (улыбается). Образ его видения меняется от репетиции к репетиции. И репетирует он очень интересно: все должны быть в полном гриме – а это два часа работы гримеров с каждым актером, - и в костюмах. Но ему нужно видеть идеальную картинку, когда работают все детали – каблук мой, или даже пробка от бутылки. Он сам архитектор по первой профессии, его работы выставлялись в Лувре – это совершенно потрясающие арт-объекты. Так вот, Уилсон нарисовал, какая должна быть пробка у бутылки, которую мой персонаж держит – почти конусообразная, но с тонкой, еле видимой палочкой, за которую я должен ее доставать. Все имеет значение, все – филигранно, все – балет: для рук, ног, глаз. Не говоря уже о материальных затратах.

— А как финансировалась постановка? Гонорар для режиссера такого уровня и его команды, наверное, должен быть очень весомым.

— Нет, вы знаете, гонорары там не такие уж и большие, как можно подумать. Они много работают по всему миру, и у каждого есть своя ставка. Главные затраты – это декорации, костюмы, даже парики. Таких париков у нас просто нет! В Германии делают такие театральные парики,  которые я перед выходом на сцену не могу отличить от настоящей шевелюры. Что делать – технология! Нам надо этому учиться. Кстати, спектакль стал потрясающим опытом для наших мастерских, для гримеров, костюмеров, реквизиторов: они  учились у команды Уилсона, которая приезжала сюда. Уилсон – гений авангардного театра, и чтобы получался его знаменитый грим с эффектом 3D, нужно работать буквально часами.

Государство нас, конечно, финансировало. Но это была примерно треть от всего бюджета. Все остальное – это были деньги, в поисках которых я ходил и просил, потому что считал важным, чтобы такой проект состоялся. У нас есть партнер — Сбербанк, который нам помогает уже четвертый год, он поддержал нас в этом деле, за что я очень благодарен.  Мы также сотрудничаем с «Сибуром" и  Breguet, они частично помогли. Ну а дальше – это уже с миру по нитке.

— Можете назвать стоимость спектакля?

— Хорошие вещи, они не могут стоить дешево.

— Уилсон был на премьере, а за тем, что сейчас происходит со спектаклем,  он следит?

— Да, мы посылаем ему кассеты с записями. Думаю, что в следующем году он еще появится в зале.

— С тех пор, как вы стали художественным руководителем Театра Наций, он превратился в один из самых модных театров в Москве. И чтобы прорваться к вам на спектакли, будь то «Сказки Пушкина» или «Рассказы Шукшина», нужно покупать билеты сильно заранее – и, как правило, сильно задорого. Как вы все это объяснили бы?

— Когда я подъезжаю к театру и вижу длинную очередь в кассу, то испытываю разные чувства. С одной стороны, мне, конечно, хочется помочь всем людям, чтобы они попали к нам. И я испытываю гордость за то, что мы делаем. С другой стороны, я выискиваю глазами этих чудовищ-перекупщиков, из-за которых вся ценовая политика в театрах города Москва – неправильная. Цены на билеты [в розничной продаже] очень завышены. И ни одному театру, включая Большой, эту проблему решить до сих пор не удалось. На успешные спектакли билеты с рук продаются по огромным ценам.

— Кстати, почему в Москве не удается решить эту проблему, а, скажем, в Париже ничего подобного нет?

— Нас ограничивает закон о защите прав потребителей. Мы не можем не продать пришедшему в кассу человеку столько билетов, сколько он хочет, не можем ограничить продажу, скажем, двумя билетами в одни руки. И мы не можем потребовать паспорт от него при покупке, чтобы по паспортным данным потом отслеживать, кто действительно входит в театр – это целую спецслужбу пришлось бы выстраивать. Поэтому эти люди просто в шоколаде, это настоящие короли подпольного бизнеса.

Что же касается художественной части нашего театра, это, как вам сказать, просто каждодневная работа. Мы не театр-завод, который еженедельно «выпекает» спектакли как булочки – по принципу «сожрут и так». Нет, у нас  —эксклюзивность, штучные проекты. На первом этапе приходят артисты и режиссеры со своими идеями, и дальше мы вокруг этого начинаем кружить – кто драматург, кто художник, кто композитор. Безусловно, такое возможно благодаря тому, что у нас нет постоянной труппы. Здесь все при деле, нет простаивающих годами, а потому выпивающих с горя артистов. Все работают, потому что все на договорах. Да, желающих к нам попасть очень много, но накаляй спектакль – кастинг, и никто режиссеру не указ. На кастинг к Уилсону стояли очереди из актеров, причем многих наших звезд он не взял. А взял тех, кто ему подошел. И там есть артисты, которых я прежде видел в массовке одну минуту – и вдруг их выбирает на главные роли сам Роберт Уилсон, который только что поставил спектакль с Уиллемом Дефо и Михаилом Барышниковым. Так, например, произошло с Татьяной Щанкиной, которая играет Старуху в «Сказке о рыбаке и рыбке». Ну не чудо ли это? И когда такие вещи возникают, я горжусь тем, чем сейчас является Театр Наций.

— Вы как актер заняты еще и в моноспектакле «Гамлет» еще одного всемирно известного режиссера, Робера Лепажа. Какая история у этого проекта?

— Меня когда-то попросили вручить ему Премию Станиславского.  Кто такой Лепаж, я знал, но так, понаслышке. Потом, на обеде по случаю вручения премии, мы разговорились, возникло такое хорошее ощущение от общения – и только потом я осознал: да ведь это же просто бог, а я с ним запросто разговаривал. Его спектакль «Липсинк» [Lipsynch, участвовал в Чеховском фестивале в 2009 году – Forbes.ru] – длится 9 часов, и 9 актеров в нем исполняют сто с лишним ролей. В конце я ничего не мог с собой поделать – я рыдал, а когда обернулся на зал, то увидел, что рыдают все. Потом мы несколько раз встречались, обсуждали, что бы поставить – и вот он говорит: «Гамлет». Ну, я-то уже в «Гамлете» играл, поэтому говорю ему: наверное, Клавдия? А он отвечает: да-да, и Клавдия, и Гамлета, и Офелию... Я говорю: ты сошел с ума, как это возможно? Ну и вот, вы видите, что получилось.

Я, конечно, очень мечтаю, чтобы он приехал сюда еще раз и тогда уже поставил бы спектакль с участием многих артистов.

— А какие еще есть идеи поработать с мировыми звездами театральной режиссуры? Вот с Анатолием  Васильевым, например, нет ли планов сделать что-то вместе?

— Интересная идея, кстати, прежде мне это не приходило в голову. Но тут, видите ли, в чем дело: все-таки Васильев – не только режиссер, но и педагог, учитель, наставник. Ему важно полнейшее взаимопонимание, важно сразу создать свой монастырь, чтобы каждый, кто вхож туда, жил бы по его уставу. Когда в Москву приезжает тот или иной зарубежный режиссер, он часто выбирает артистов разных школ, в этом есть свой интерес. Мне кажется, Анатолий Александрович на такой эксперимент не пойдет.

Есть у нас разные идеи – с Валерием Фокиным, Львом Додиным, Сергеем Женовачом, Люком Бонди, с Томасом Остермайером, который уже ставил у нас «Фрекен Жюли», с Кэти Митчелл, Эймунтасом Някрошусом, с которым я уже дважды работал. Режиссеров такого уровня в мире немного. Это штучная профессия, таким нужно родиться. У меня, бывает, спрашивают: «Ну, когда вы сам будете ставить?» Никогда! Это даже не профессия, а особое видение мира... Не забуду одну из своих встреч с Уилсоном в Москве. Я пришел к нему в гостиницу. Ноябрь, как сейчас, только еще хуже, дождь, такое ощущение, что солнца не будет еще лет 40. Уилсон подходит к окну и говорит: «Боже, какая прелесть. Сколько оттенков серого!» И ему это действительно очень интересно.

Андрей Махов, шеф-повар ресторана «Кафе Пушкинъ»

«Создать некое меню по мотивам  сказок Пушкина мы хотели давно и работали над ним. Но все это время чего-то не хватало - какой-то изюминки, чтобы довести его до конца и запустить. И когда Театр Наций поставил спектакль по шести сказкам Пушкина, мы с радостью подхватили их идею.  Так все и сложилось воедино. Других таких проектов, чтобы гастрономическое представление пересекалось с культурным событием, я в Москве не знаю.  Все-таки это новый формат представления еды.  Чтобы попасть на наш спектакль, нужно заранее бронировать билеты как в театр. Мы планируем подавать «Сказки Пушкина» до Нового года, возможно, продлим до весны. Если у нашего гастрономического спектакля будет успех, можно будет говорить о путешествиях с ним по миру, почему бы и нет.

Насколько будет интересно меню «Сказок Пушкина» для иностранцев, сложно сказать: там аутентичные русские блюда – в частности, мы готовим настоящую медвежатину с лесными ягодами. В Нью-Йорке, к примеру, плохо понимают русскую кухню, но русская культура все же находит там свой отклик у публики -  в виде русской оперы, балета. Хотелось бы, чтобы это произошло и с русской кухней. Мы всячески этому способствуем, выезжаем за рубеж с гастролями и мастер-классами. Например, в Милане на  Всемирной выставке Expo-2015  у нас был стенд, мы представляли много русской еды, ее попробовали более миллиона человек.

Классический консервативный ресторан, какими является «Пушкинъ» - это всегда длительная работа над меню. За неделю разработать и запустить новую программу, конечно, невозможно. Мы  находимся в постоянном изучении русской кулинарии и с этой целью ездим по старым усадьбам-музеям. Так или иначе, все они связаны с культурой еды XVIII – XIX вв. Многие экскурсоводы хранят эти традиции, устраивают тематические театрализованные представления. Они нескольколюбительские, но там можно много интересных моментов подцепить. Вот это одно из направлений наших новых гастрономических спектаклей – дворянская кухня XIX века с привязкой к известным фамилиям русской знати.  Это могут быть писатели, поэты, художники. Ресторан по своей концепции живет в XIX веке, поэтому мы крутимся в той эпохе».

— Еще одна интересная коллаборация у Театра Наций в этом году получилась с Maison Dellos, который одновременно с уилсоновскими “Сказками Пушкина” запустил гастрономический спектакль «Сказки Пушкина» — такого слияния театра с гастрономией в Москве тоже прежде не было.

— Я считаю, что здесь нет ничего неловкого. Даже наоборот -- это очень интересно и полезно. Для того, чтобы такие большие театральные проекты развивать, необходимо привлекать заинтересованные стороны – вытекает ли это логически из названия спектакля, из ситуации или из чего-то еще. Вокруг большого события в мире целые рекламные кампании разрастаются, появляются иногда даже модели машин, часов, журналов. Почему же у нас — по-прежнему (драматически повышая голос): «Лучше в нищете, зато свое!»

Пушкин давно стал брендом, в нашей стране — уж точно. Но мне хочется, чтобы этот бренд распространялся дальше. Мне хочется, чтобы  наш спектакль поехал на гастроли. В частности, в Японию — в уилсоновской эстетике есть очень много от театра кабуки, а Пушкина, я уверен, там еще плохо знают и понимают. Мне хочется, чтобы он поехал в Америку, в Лондон или Париж. Для этого нужны партнеры. Государство – не потянет. Я могу обратиться к состоятельным друзьям за помощью, как иногда делаю, но помощи по дружбе все равно недостаточно. Должны быть партнеры, которым это было бы выгодно. К «Пушкину», который давно стал знаковым рестораном для Москвы, мы обратились сами – логическая связь была очевидной. А дальше возник не просто какой-то маркетинговый союз, но творческий проект! Они придумали целый сет «Сказки Пушкина», где каждое блюдо соответствует сказке из спектакля, вплоть до котлеты из медведя к сказке про Медведиху и золотым орешком с изумрудным ядром к сказке  о Царе Салтане.

Мне кажется, мы можем так сотрудничать не только с рестораторами.

— Гастроли «Сказок Пушкина» Уилсона в Японии и в Америке – это уже решенный вопрос? Партнеры уже есть?

— Пока еще нет. Сложно это организовать – вывезти декорации, актеров, оркестр. Но я не отчаиваюсь. Тем более, что нам скучать некогда. Из интересных премьер до конца года могу назвать «Идиота» в постановке Максима Диденко с Ингеборгой Дапкунайте в роли князя Мышкина. И  назревает еще один большой проект. У нас есть прекрасное здание на Страстном бульваре. Я надеюсь, что оно станет основой для театрального квартала, о котором мы давно мечтаем. Москва в последнее время так здорово преобразилась, расширились пешеходные зоны на бульварах и Большой Дмитровке. Здесь сразу несколько театров – Театр Станиславского и Немировича-Данченко, Театр Наций, Союз театральных деятелей, неподалеку «Ленком» и Музей современного искусства. Все это образует центр притяжения для людей, интересующихся искусством. Хотелось, что бы люди могли сюда приходить и весь день проводить, не выходя из этого квартала. Вот мы на Страстном, надеюсь, откроем такой центр, в котором будет и школа театрального зрителя, и маленькая экспериментальная сцена, и выставочный зал, и балетная студия, и лекторий.

- Сбербанк и «Сибур» этот проект поддерживают?

- Нет. Это отдельная история, но я верю, что  партнеров мы для ее запуска найдем.