«По Фрейду»: как однажды отец психоанализа и автор «Хроник Нарнии» поспорили о Боге
Перевернув очередной календарь, 3 сентября 1939 года Зигмунд Фрейд (Энтони Хопкинс) и Клайв С. Льюис (Мэттью Гуд) встретились в доме австрийского психоаналитика. Уже два дня как Германия вторглась в Польшу, по небу несутся истребители, а по радио одна новость хуже другой. В памяти Фрейда и Льюиса еще свежи воспоминания о Первой мировой, которую они провели по-разному: первый — в научных трудах, второй — в окопах.
«По Фрейду» (в оригинале Freud’s Last Session, то есть «Последний прием Фрейда») — хороший пример вдумчивой истории с убедительными героями и текстом. Хотя само произведение строится лишь на допущении драматурга Марка Ст. Джермейна: известно, что за три недели до смерти Фрейда посетил кто-то из Оксфорда, но реальных доказательств, что это был именно Льюис, не существует.
По версии авторов, во время этой предполагаемой встречи герои решают потолковать не о детских травмах и подсознании, а о силе веры и Боге как таковом (к слову, в вышедшем несколько лет назад фильме «Два папы» с участием Хопкинса, его герой, тоже реальный, Бенедикт XVI также спорил с коллегой о религии).
Человек ума Фрейд настаивает, что никакого Бога нет, и разыгрывает часто используемую атеистами карту, что существуй Бог, не было бы в мире столько страданий. И в начале уже второй за неполных 40 лет XX века мировой войны его аргумент кажется убедительным. Льюис же, прошедший путь от строгого религиозного воспитания до атеизма, а затем вновь воцерковления, уверен в обратном: страдания подсвечивают благость, и одно без другого невозможно.
Герои на протяжении почти двух часов устраивают настоящие игры разума, то возвращаясь в детство, то сбегая из него; то распахивая и обнажая сердца, то выстраивая вокруг них забор с колючей проволокой. Неразрешимость их спора понятна сразу, но режиссера Мэтта Брауна завораживает схватка двух гениев, в рассуждениях которых важно не то, к чему они придут, а что спор подсветит в них самих. «Было бы безумно предположить, что мы сумеем найти ответ на величайший вопрос в истории», — говорит Фрейд. «Еще большим безумием было бы не задаваться этим вопросом», — парирует Льюис.
Самый известный проект в фильмографии постановщика Мэтта Брауна — драма с амбициозным названием «Человек, который познал бесконечность». Герои его новой картины пытаются справиться с той же задачей — ищут следы существования Бога. Фрейд действует методом исключения — отрицает, что тот существует. Льюис же уверен, что Бог есть, но «виден» только одним органом чувств — сердцем.
Трудолюбию 86-летнего Хопкинса можно только позавидовать: он все еще выпускает по два-три фильма в год, довольствуясь не гостевыми эпизодами, а центральными ролями. «По Фрейду» — второй за год проект актера, в котором он играет реального человека, и 30-й во всей его карьере. В начале 2024 года на экраны уже вышла историческая драма «Одна жизнь», в которой Хопкинс исполнил роль Николаса Уинтона, вывезшего еврейских детей из Чехословакии накануне Второй мировой.
На этот раз Хопкинс играет Зигмунда Фрейда на закате жизни — когда он уже и не может, и не хочет кого-то спасать. Но структурно фильм совсем не байопик, а история только одного диалога — Фрейда и Льюиса. Очевидно, что это встреча двух глубоко травмированных людей, потерявших близких. Но каждый из них нашел собственный метод борьбы с горем.
Уже ближе к финалу картине досадно мешает непонимание, когда именно нужно остановиться, — режиссер Браун не может наговориться и так цепляется за историю, что выводит ее за стены дома Фрейда. На экране возникают и мчащийся с Льюисом поезд, и мигающая над головой лампочка, и блуждания писателя в сумрачном лесу, раздираемом лучами яркого света, — образы до того избитые, что Фрейду было бы скучно их трактовать, а Льюис побрезговал бы использовать в книгах. Но как говорил сам писатель устами одного из героев «Хроник Нарнии»: «То, что ты видишь и слышишь, в некоторой степени зависит от того, каков ты сам».
В свете этого сюжета вспоминается еще один фильм — камерная драма 2010 года «Вечерний экспресс «Сансет Лимитед». Герои фильма, бывший заключенный и мечтающий умереть профессор, в замкнутом пространстве рассуждают о смысле жизни. Там и Бог, и человек, и вера, и ее отсутствие, и спор о том, зачем мы есть, и есть ли у всего этого хоть какой-то смысл.
Картина также основана на пьесе, но уже классика американской литературы Кормака Маккарти. Снял фильм актер Томми Ли Джонс, забравший себе роль антагониста — настолько разочаровавшегося в жизни человека, что теперь он беспощадно портит ее другим. Блаженный герой Сэмюэла Л. Джексона тщетно пытался доказать, что жизнь — чудо. Герой Джонсона упирается — как можно назвать чудом то, что становится источником стольких страданий?
Дискурс узнаваемый, но в фильме Браун есть постскриптум из реальности: Фрейд умер спустя три недели после начала Второй мировой, а Льюис прожил еще почти 30 лет. Его христианские радиопередачи во время войны принесли ему всемирную славу и служили утешением для миллионов. Этот поворот зашифрован авторами в фильме: Фрейд то и дело включает радио, чтобы послушать про ужасы начавшейся войны, а Льюис впоследствии будет выступать по радио «Би-би-си», пытаясь словом божьим обезвредить воцарившийся хаос.
«Война, жизнь, все, что угодно, кажется бессмысленным. Многие из нас нуждались в обретении смысла жизни. Льюис дал нам его», — так вспоминал передачи писателя главный маршал британской авиации сэр Дональд Хардман. В вечном споре про Бога и смысл жизни каждый определяется с данным выбором сам. Фрейд умер, отрицая надежду, а Льюис остался жив, вселяя ее в других.