«Француженки голосовали за Макрона, потому что он — не мачо». Фредерик Бегбедер про эпоху цинизма, век феминизма и французскую любовь

В последний момент интервью с Бегбедером переносится из пятизвездочной гостиницы в центре Москвы в один из самых пафосных столичных клубов, потому что писатель «очень устал». В Москве он представляет российский фильм «Элефант», в котором сыграл французского издателя, а в жизни не выходит из этой роли, запуская проект современной французской прозы на русском языке «Коллекция Бегбедера», проверка на прочность лучших московских клубов входит в обязательную программу писателя во время любого посещения первопрестольной.

На дверях клуба нет вывески (посетители, по-видимому, должны сами знать, куда идут), а на входе вас встречают три охранника, которые после звонка немного приоткрывают дверь, чтобы оценить пришедшего и, так уж и быть, пустить внутрь, под дверью дежурят стайки девочек, которые, видимо, прознали, где можно найти одного из самых известных французских авторов, но вот подступиться к нему никак не могут — охранники таких чуют за версту. 

Бегбедер верен себе или тому, каким хочет казаться в свои почти 54. Он в постоянном движении, ночью тоже не отдыхает, поскольку московская жизнь слишком интенсивна, чтобы спать (как участливо сообщают его помощники). Закончив очередную встречу, Бегбедер выходит из одной из потайных комнат заведения и громко просит текилу в баре. Маэстро готов, можно начинать интервью.

Быть писателем — возможно, самое иррациональное занятие в мире. В чем заключается ваша бизнес-модель, которая помогает вам зарабатывать творчеством: это скандальный PR и имидж «enfant terrible» французской литературы, качество ваших книг или ваше активное присутствие в медиа?

Я хотел бы ответить, что секрет — в таланте и в замечательных книгах, которые я написал, но вы бы мне не поверили. На самом деле никто не знает, почему та или иная книга продается. Как вы и сказали вначале, бизнес-модели на самом деле нет, только удача и совокупность факторов, например весь этот шум, которым вы привлекаете внимание к публикации. Скандал или дурная репутация — это не так уж и плохо, они могут быстро донести до людей информацию о том, что вы что-то публикуете. Каждую неделю выходит так много книг, что скандал может сослужить вам хорошую службу. Я не утверждаю, что каждый писатель должен поступать так же, как я: конечно, я не знал, что моя погубленная репутация мне пригодиться, это не было заранее спланировано или продумано. Я начал тусоваться, когда мне было всего 13 лет, и сразу стал посещать парижские ночные клубы. Тогда я еще не знал, что стану писателем. Мне просто нравилось ночное время суток, музыка, атмосфера.

Я работал издателем в Париже в течение нескольких лет. Сейчас в России я выпускаю серию современной французской прозы «Коллекция Бегбедера» на русском языке вместе с российским издательством «Городец». Для этой серии я подобрал те книги, которые нравятся мне самому. Мы начинаем выпуск этой коллекции, но никто не знает, будет ли она популярна. Я думаю, что главное — это быть честным, публиковать то, что тебе самому нравится, вести себя как эгоист: если вы читаете что-то, что приносит вам удовольствие, публикуйте это и надейтесь, что другим это принесет такое же удовольствие. Издательское дело —не то же самое, что продавать йогурт или текилу, это очень непредсказуемый бизнес, и в этом его красота. Всегда есть какая-то тайна.

Можно быть рациональным и предложить список возможных качеств, которые привели меня к успеху, но, с другой стороны, есть же люди с плохой репутацией, которые постоянно устраивают скандалы и при этом много работают, но не добились успеха. Моя теория — иногда предложение (будь это музыка, фильм или книга) соответствует ожиданиям аудитории, даже если она пока не знает об этом. Автор просто предлагает что-то в тот самый момент, когда люди хотели этого, но предугадать это невозможно. Например, успех книг о Гарри Поттере невозможно объяснить: и до, и после было много историй о маленьких мальчиках-магах и о ведьмах, летающих на метлах, и все это не сработало. А «Гарри Поттер» вдруг взлетел, потому что появился в правильный момент. Все дело в моменте: это как любовь, которая вдруг магически случается в определенный момент, когда ты встречаешь кого-то, ни днем раньше, ни днем позже, именно в этот день.

Лейтмотивом многих ваших книг было sex, drugs, rock'n'roll, именно это было когда-то актуальным и сделало вас знаменитым. Но сейчас, когда пришла мода на здоровый и осмысленный образ жизни (от питания до отношений), такой подход может выглядеть несколько олдскульным для читателя. Как вы относитесь к этим глобальным новым трендам в нашей жизни и планируете ли вы корректировать темы своих книг, исходя из этого?

Нееет! Мне что, писать буддистскую книгу о дзен-медитации и поедании тофу? Я не думаю, что это может быть интересно, я должен оставаться собой. Но я старею, у меня уже не тот образ жизни, который я вел в 20 лет, уж поверьте! Я пишу для себя и не стараюсь кому-то понравиться. Когда художник старается кому-то угодить, он становится проституткой и перестает создавать произведение искусства, он создает продукт. Люди всегда это чувствуют. Например, когда я опубликовал «99 франков», книга вызвала такой грандиозный успех, что я мог бы выпускать подобные книги всю оставшуюся жизнь. Но я не стал этого делать, я выпустил только одно продолжение, «Идеаль», а остальные книги — «Окна в мир», «Уна и Сэлинджер», «Вечная жизнь» — все они на другие темы, не секс, наркотики и рок-н-ролл. Возможно, вы узнаете там какие-то общие мотивы, потому что я часто пишу о 40-летнем или 50-летнем мужчине, который немного потерялся по жизни, который страдает от противоречий, своих желаний и фрустраций. Он хочет соблазнить всех девушек, но он женат. Не думаю, что для меня или для других было бы интересно, если бы я писал одну и ту же книгу постоянно. Есть немало писателей, которые это делают, и я вам предоставлю целый список таких умельцев.

Говорят, что с возрастом люди становятся более циничными, но вы уже пришли в литературу, будучи чрезвычайно циничным и показывая самые нелицеприятные аспекты человеческой жизни. Не возникает ли в вашей жизни обратного процесса: не становитесь ли вы более романтичным и не обретаете ли веру в людей? 

Да, я думаю, что это правда. Потому что 20 лет назад я был настроен очень пессимистично, может быть, из-за развода моих родителей, когда мне было семь. Моя молодость (1980-1990-е годы) пришлась на очень циничное время, эпоху победы капитализма над коммунизмом, пессимизма над оптимистом. Вера в идеальный мир, в котором богатые разделят свои деньги с бедными, была разрушена. Эти годы были эпохой цинизма, что очень сильно на меня повлияло. Сейчас я стал старше и женился, у меня родились дети, я не могу позволить себе быть циничным. Я должен верить во что-то, а это очень сложно — иметь веру хоть во что-то в наши дни. Я понимаю, о чем вы говорите, обычно люди стареют и становятся нигилистами, а я не такой. Я должен надеяться на лучшее будущее.

Я расскажу вам личную историю. Позавчера меня пригласил в бар «Менделеев» владелец этого бара, Саша Соркин. В 4 часа утра мы были жутко пьяны и как-то ненароком достали мобильные телефоны и стали показывать друг другу фотографии своих детей, рассказывать про них, сравнивать, обсуждать. Два абсолютно пьяных мужика в московском клубе в четыре часа ночи показывают друг другу фотографии своих детей. И для меня эта ситуация очень хорошо показывает мой настрой. Несколько лет назад мы бы делали более грустные и глупые вещи.

Значит, жизнь дала вам больше, чем вы ожидали, будучи пессимистом?

Жизнь сделала мой пессимизм смехотворным! Нельзя постоянно говорить, что счастья не существует, когда жизнь делает тебя счастливым. Если ты счастлив, ты должен сказать спасибо, нельзя говорить «о нет, счастье — это скучно». Если бы у меня был выбор быть богатым и несчастным или бедным и счастливым, я бы выбрал второй вариант.

А если бы выбор стоял так: быть несчастным и креативным или быть счастливым и не иметь вдохновения писать книги, что бы вы выбрали?

Второй вариант! В книге «Любовь живет три года» я писал о том, что для того, чтобы по-настоящему понять, что такое счастье, человек должен знать, что такое быть несчастным. Если вы не страдали много, вы не сможете понять, что такое быть по-настоящему счастливым. Сравнив оба состояния, я могу сказать вам, что быть счастливым намного лучше. Даже если я ничего больше не напишу. Пока у меня есть немного денег, чтобы заплатить арендную плату за жилье и купить еды моим детям, все нормально.

Значит, личное счастье для вас важнее всей той славы и творческих амбиций, которые у вас есть?

Я уже написал несколько книг, и мне не нужно писать еще больше. Если я остановлюсь сейчас, ничего страшного не будет. Я сказал несколько важных мыслей, возможно, это не все, о чем я думал, но если придется закончить путь писателя сейчас, для меня это не окажется катастрофой: у меня уже есть десяток книг. Все писатели, которых я люблю, создали свои лучшие произведения в начале своего творческого пути, а не в конце. В определенный момент важно остановиться. Великие певцы лучше и сильнее всего выражают себя в своем первом или втором альбоме — а не в двадцатом. Талант испаряется, улетучивается. Возможно, в один прекрасный день мне просто придется заткнуться.

Давайте поговорим о явлении l'amour à la française, в котором вы, бесспорно, являетесь экспертом. Считаете ли вы, что французская куртуазность претерпела некоторые изменения под влиянием третьей волны феминизма? 

Я думаю, что движение #metoo привнесло значительные изменения в наше общество. Например, я очень стеснительный человек. Я знаю, что не создаю такое впечатление, но это так. Поэтому мне нужно много выпить, чтобы заговорить с незнакомым человеком. На самом деле я должен быть реально пьян, чтобы заговорить с незнакомой девушкой. Поэтому я не понимаю мужчин, которые бросаются на женщин, я бы никогда так не смог. Я, наверное, слишком горд. Если мужчины стали более уважительными по отношению к женщинам, это хорошо, если теперь они потратят больше времени на то, чтобы убедить девушку, чтобы она их поцеловала, это здорово. Особенно во Франции мы любим l'art de la seduction (искусство соблазнения. — Forbes Life), мариводаж (возвышенный слог Мариво, которым говорят о любви — Forbes Life). Это французская традиция — соблазнять женщин, говорить, какие они красивые, покупать им цветы, подливать вино в ее стакан до того, как она об этом попросила.

Я не знаю, как обстоят дела в России, но думаю, что мужчины сразу переходят к волнующему их вопросу. Во Франции нормально медленно ухаживать. Я понимаю, что это немного лицемерно, но во Франции все еще много изнасилований, много насилия. Получается, что я говорю о стереотипах и идеальной Франции, которая на самом деле не существует. Мне нравится, как сказала Катрин Денев: «Продолжайте приставать к женщинам, нам нравится, когда к нам пристают». Но это была шутка. Когда девушка подвергается домогательствам, например, на работе, это действительно отвратительно. Никто не хочет подвергаться домогательствам, никто не должен подвергаться шантажу со стороны своего начальника в духе «либо ты со мной переспишь — либо будешь уволена». Возможно, Катрин Денев и я путаем две вещи, которые очень отличаются друг от друга, искусство соблазнения женщины, в которую ты влюблен, — это красиво и романтично, но пытаться переспать со своей сотрудницей, пытаться заставить женщину силой поцеловать тебя или заняться с тобой любовью в темном углу, не имеет ничего общего с красотой и традицией любви, зато входит в компетенции полиции. Вот почему подобные разговоры очень опасны: мы путаем важные вещи, которые никак не связаны друг с другом.

Вы счастливо женаты 5 лет, что значит, что вы сами опровергли знаменитый тезис Бегбедера о том, что любовь живет три года. 

Я написал «Любовь живет три года» в 1997 году, с тех пор прошло уже почти 23 года, возможно, мне позволено изменить свое мнение по этому вопросу.

Так в чем же секрет долгосрочных отношений?

Встретить хорошую швейцарскую девушку — мы познакомились в Женеве — возможно, они там особенные, протестанты, не такие, как мы, католики или православные. Желал бы я, чтобы у меня было объяснение, это чудо какое-то.

Девушка из Женевы не очень подходит как категория для практического совета, может быть, у вас есть какие-то более универсальные рекомендации?

Секрет в том, что она знает, когда нужно накричать на меня, но делает это не слишком часто. У меня были девушки, которые никогда не устраивали скандалов ни по какому поводу, и это плохо, а были девушки, которые постоянно были чем-то недовольны, — это тоже плохо. Нужно найти золотую середину.

У нас двое детей, это помогает оставаться в отношениях и пытаться решить вопросы. Если детей нет, то спор может положить конец отношениям: в чем смысл быть вместе, если мы друг на друга кричим, давай просто расстанемся. А когда у вас дети, то вы работаете над тем, чтобы решить проблемы в отношениях, отношения оказываются намного более важны. Мы поссорились из-за какой-то мелочи, зачем кричать друг на друга? Мы любим друг друга, у нас семья, зачем скандалить? Вот тогда-то любовь и укрепляется, потому что обе стороны хотят одного и того же — сохранить отношения.

Разница в возрасте помогает или мешает это делать (жена Бегбедера, Лара Мишели, младше его на 25 лет. — Forbes Life)?

Абсолютно! Когда Уна Чаплин вышла замуж за Чарли Чаплина, ей было 18, а ему 54 (почти как мне). У них было 35 лет разницы, что, конечно, очень много. Ей задали такой же вопрос в интервью, и она ответила: «Он помогал мне взрослеть, а я ему — оставаться молодым». И мне это очень нравится, это хороший секрет для долгосрочных отношений.

Если мужчина или женщина в паре старше — это не важно, важна разница в возрасте. У обоих свой интерес: тот, кто старше, хочет оставаться молодым, а тот, кто моложе, ищет зрелости, опыта, мудрости. Я уверен, что Эммануэль Макрон очень прислушивается к своей жене, она помогает ему быть более спокойным, когда он такой: «Я молодой президент!», а она ему: «Да ладно тебе, Эммануэль, присядь, успокойся, подыши!»

Тем не менее многие критикуют брак Макрона именно из-за того, что его жена старше его, в то время как мужчин, как вы, поощряют и считают мачо из-за того, что их жены моложе них.

Я с вами не согласен, Эммануэль Макрон был выбран президентом частично из-за того, что его жена старше его.

Вы правда так считаете?

Все женщины во Франции голосовали за него. Конечно, не смейтесь! Все женщины думали: «Его жена старше него, он очень милый парень». Он не гребаный мачо, которого привлекают тинейджеры, как Бегбедер. Пожилые мужчины, женатые на молодых женщинах, вызывают отвращение у многих людей, и, возможно, они правы. А вот пожилая женщина с молодым мужчиной — это очень модно сегодня. Это больше в тренде и вызывает больше уважения.

В одном из интервью вы рассказывали, что родители дали вам имя Фредерик в честь главного героя романа Флобера «Воспитание чувств», противопоставляя его имени и характеру вашего брата Шарля. Вы упоминали, что на ваш характер и образ жизни во многом повлиял развод ваших родителей. Почему, на ваш взгляд, эта травматичная ситуация так по-разному отразилась на вас и вашем брате, заставляя вас разочаровываться в жизни, подобно Фредерику Моро, а вашего брата — добиваться все новых и новых бизнес-достижений?

Это большая загадка, почему люди, которых воспитывали одни и те же родители, в одном и том же доме или двух домах (Бегбедер провел детство, переезжая между домом отца и квартирой матери. — Forbes Life), совершенно разные. Мой брат хотел быть противоположностью своих родителей. Он женился в молодости и до сих пор в браке со своей женой, ведет весьма католический образ жизни. А я все время менял девушек, тусовался. Даже не знаю, почему так получилось. Мы братья, между нами всего полтора года разницы, но мы очень разные. Я, наверное, очень хотел походить на отца: он был таким плейбоем в 70-х. Может быть, я им слишком восхищался.

Вы часто говорите, что развод родителей повлиял на всю вашу жизнь, вы уже перестали горевать по этому поводу?

Развод родителей случился почти 50 лет назад, я надеюсь, что я его уже перерос, у меня была своя жизнь. Когда мои родители развелись, в начале 1970-х, развод был очень редким явлением, такого практически не происходило. В моем классе я был единственным ребенком, родители которого развелись. Люди смотрели на меня с сожалением. Сейчас есть много детей, родители которых разведены, и они могут видеть, что  не одиноки в такой ситуации. Я же был одинок, мне казалось, что мои родители умерли. Люди смотрели на меня и говорили: «Ох, бедняжка, что с тобой случилось! Что произошло с твоей семьей?» И я думал, что это большая трагедия.  И для меня это по-прежнему важно. Потому что у меня не было фигуры отца, я его так редко видел. Но вы знаете, у многих из художников, которых я люблю, не было отца или он постоянно отсутствовал. Так что я член этого клуба.

Давайте поговорим о «Коллекции Бегбедера», какие книги вы туда включили и что такое хорошая книга для вас?

Мы работаем над списком книг, занимаемся их переводом и планируем порядок, в котором они будут выходить. Издательский дом попросил меня отобрать книги современных французских авторов, которые мне нравятся. Нет никаких других критериев: они просто заставляют меня смеяться, плакать, воодушевляют меня, и я считаю, что они должны быть выпущены в России.

Например, есть одна книга, действие которой происходит на бензоколонке. Только представьте себе, 200 страниц — и все они о бензоколонке! Действие другой происходит в Нью-Йорке, она рассказывает о девушке, которая не хочет больше жить. Она принимает горсть снотворного, но вместо того, чтобы умереть, засыпает на год. Мне нравятся такого рода истории обыкновенного безумия, как назвал бы их Чарльз Буковски. Именно такие истории я бы и хотел опубликовать.

В Москве вы также представляете фильм «Элефант», где вы исполнили роль страстного французского издателя, который помогает русскому писателю выйти из кризиса. Как бы вы описали идею фильма и как вы сами справляетесь с творческими кризисами?

Идея как раз и состоит в творческом кризисе, который переживает писатель (его играет Алексей Гуськов). У него нет вдохновения, и все говорят с ним о серии его детских книг о слоне. Тех самых, что он написал в молодости. Это похоже на мою ситуацию: люди постоянно говорят со мной о книге «99 франков». Писатель больше не хочет писать о слоне, он считает, что эта история для него закрыта. Я же играю французского богача, который буквально покупает ему новое сердце для трансплантации, спасает жизнь и в благодарность просит написать еще одну книгу о слоне для своих детей.

Для меня было довольно забавно играть злодея. Хорошо, что мне разрешили играть на французском. Мне было очень приятно побыть в Санкт-Петербурге с моим другом Гуськовым. Этот город — одно из моих самых любимых мест на земле. Когда люди спрашивают, не хочешь ли ты сняться в фильме в Санкт-Петербурге этим летом, надо быть абсолютным идиотом, чтобы отказаться.

Кино и литература часто воспринимаются как противоположные сферы, писатели обычно воспринимаются как умные, но не слишком социально адаптированные люди. У вас же получается совмещать и то и другое: писать книги и снимать фильмы дано далеко не всем. Как вам это удается?

Кино очень сильно повлияло на то, как я пишу.  Я дитя 1960-х и 1970-х, все свое детство я смотрел кино. В моих книгах я цитирую большое количество фильмов, в них много диалогов и даже, как мне кажется, отчасти визуальных сцен. Когда меня попросили написать сценарий для фильма «99 франков», а потом «Любовь живет три года», то для меня это не слишком отличалось от написания книг. Стратегия того, как я пишу книги и сценарии, совпадает: сначала я описываю место действия, а затем появляются герои, они начинают говорить и что-то делать вместе. Наверное, кто-то мог бы сказать, что мои книги похожи на киносценарии, а фильмы — слишком литературные, но такое замечание меня бы обидело.