«Мысленный волк». Новый фильм Валерии Гай Германики как главная провокация «Кинотавра»

Главный российский фестиваль «Кинотавр» продолжается, есть на нем и громкие «кандидаты от народа» (например, остроумный фильм «Давай разведемся» Анны Пармас или откровенная «Верность» Нигины Сайфуллаевой), а есть и те картины, которым хочется желать лишь длинной жизни после Сочи. Почему «Мысленный волк» Валерии Гай Германики относится именно к этой категории, разбирается кинокритик, редактор «Искусства кино» Егор Беликов.

Германика

«Мысленного волка» на «Кинотавре» не поняли, и Валерия Гай Германика была явно к этому готова. Она пришла на пресс-конференцию и отвергла подряд все дурацкие вопросы, полные непонимания, о том, что же имел в виду автор, зло высмеяв каждого журналиста с микрофоном. И имела она на то полное право: режиссер, взбесив Россию (которая всегда рада взбеситься, потому что правда глаза колет) сериалом «Школа» и фильмом «Все умрут, а я останусь», никогда не боясь провокации (то, что Александр Невзоров называет искусством оскорблять), благодаря «Мысленному волку» одним рывком переросла статусы и вундеркинда, и «еnfant terrible». Отныне Валерия шире рамок узкого для нее российского кино, ей не нужны актуальность и остросоциальность, она перешла в категории безвременья, туда, где на неведомых дорожках следы невиданных зверей, которые придут и укусят за бочок. Этот фильм совершенно не похоже ни на один из тех, что Валерия снимала до сих пор.

Вообще судьба непонятого фильма ждала «Мысленного волка» еще даже до показа: один автор написал, побывав на съемках, что это хоррор, — и первые зрители заранее решили, что надо бояться. А не испугавшись, сделали столь же скоропалительный вывод, что все Германика сделала зря. Что ж, это самый загадочный и в то же время самый болезненно ясный фильм — наверное, единственный за всю новейшую историю нашего кино, что заслуживает сравнения с Дэвидом Линчем и, может быть, даже Тарковским. Сама Германика считает фильм не только дешифруемым, но и более чем понятным. Попробуем изложить с понятными упрощениями, о чем он.

Волк

Что бы ни делала ты

Под пристальным взглядом

В сердце твоей пустоты

Мысленный волк где-то рядом

Это из песни «Мысленный волк» группы «Смысловые галлюцинации», слова к которой написала Валерия Гай Германика несколько лет назад. Данное понятие она заимствует из христианства: это что-то вроде темной стороны человеческой натуры, все гадкое, что тащится за нами, как хвост за котом, куда бы мы ни шли. Поэтому фильм нельзя классифицировать как хоррор: он не о том, чтобы напугать, а о последствиях, метастазах страха, даже не конкретного (смерти, например, или страха перед темнотой за окном), а всеобъемлющего, первобытного мрака.

Волком этим, до поры обитающим лишь в чащобах подсознания, пугает вечно молодая, вечно пьяная (опять же, песня «Смысловых галлюцинаций») бабушка (Юлия Высоцкая, актриса, которую до этого момента было труднее всего представить в фильме Германики) дочку (Елизавета Климова), которая вместе с маленьким сыном приехала погостить к ней в глухую деревню, пока они идут по темному и страшному лесу с дискотеки, где старшая из дам что-то «нюхала».

Мать здесь — антагонист дочери. Придерживающаяся православия Германика противопоставляет ее (без)духовные поиски мужика-ключа, что откроет ей нижнюю чакру, смирению хрупкой девушки, почти богородицы с младенцем, и стойкости ее перед дьявольским искушением. Проще говоря, героиня Высоцкой, не задумываясь, занимается сексом с пришлыми на глазах ее дисгармоничного семейства.

Впрочем, еще до начала притчевого сюжета мы видим первую сцену, которая воспринимается как важный, даже смыслообразующий эпиграф. Снято, кажется, одним планом без склеек, возрождение из мертвых. Это фактически похороны в обратном порядке: сначала гроб откапывают, мужское тело омывают, оживляют, и новый человек готов к жизни в раю, что виднеется за окном. Возвращают страдальца из небытия женщина и девушка — очевидно, как-то они символически связаны с нашими главными героинями.

Наконец, и серый волк постучится в двери проклятого старого дома: Германика превращает его в гигантского, выше макушек голых зимой деревьев, пусть все еще стоящего на четырех лапах, но бога Анубиса. Сделан этот волк с помощью графики, кажется, нарочно неправдоподобной: как же можно в здравом уме поверить в существовании дьявола? А вот он на самом деле есть, горячо нашептывает Германика. Вообще же русская сказка — это всегда о чем-то демоническом, что прячется где-то за закрытыми ставнями и само сможет их открыть, если захочет.

Сценарий фильма написал Юрий Арабов, специалист по мифологизации русского непознанного, постоянный соавтор Александра Сокурова, и из его трудов получились всего 70 минут фильма, полных не всегда сходу объяснимого, не всегда обдуманного, грязного, как пыльные сени русской избы, уплотненного символизма. В «Мысленном волке» встречаются откровение Иоанна Богослова и молитва Иоанна Златоуста, христианство и язычество (в том числе древнерусское и древнеегипетское), русский рокапопс от совсем свежего («Пусть все горит, пусть все горит») до уже подзабытого («Сентябрь горит, убийца плачет»).

Что все это значит

«Мысленный волк» — это экранизированное липкое предчувствие тотального апокалипсиса — того, о котором предупреждали древние, и он настанет совсем скоро, грозит Гай Германика. Традиционная семья распадается, человек разумный озверел уже так, что от него отваливаются куски. От всего мира режиссер уехала в глухую карельскую чащобу, чтобы снять кино о гнусностях, универсальное понятных даже тем, кто понимать не хочет. Поэтому фильм и нужно поскорее отправлять за рубеж, где признание обрести куда проще, чем у нас, потому что здесь всегда были готовы, не задумываясь, загнобить всей сочинской деревней.