Ангелы и истребители: каннские фильмы от добрых до злых и от социальных до издевательских
В прокат вышла «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, только что получившая на Каннском фестивале приз жюри. Это дает повод вспомнить те каннские фильмы (в том числе и главных лауреатов), которым не нашлось места в наших оперативных комментариях.
Всю каннскую программу охарактеризовать невозможно. Канн — не самый крупный киносмотр по количеству картин. Но лучший по качеству. Как ни ругают иногда его отборщиков и жюри, а фильмов пятьдесят, на которые стоит пойти, наберется всегда.
Так что в сегодняшнем обзоре неотмеченных нами прежде работ могли оказаться и двадцать-тридцать картин. Если бы, конечно, я нашел время-силы не спать, не есть и сидеть в кино почти две недели с утра до вечера. Не будучи в состоянии объять необъятное, я отобрал для заключительного обзора пять лент.
По каннской традиции называю не страны, которые произвели фильмы, а только режиссеров, которые в Канне и боги, и монстры.
Корнел Мундруцо, «Луна Юпитера» (Jupirer’sMoon), конкурс
Среди режиссеров Восточной Европы появляются новые классики. Венгры славились Миклошем Янчо, Иштваном Сабо, наконец, Белой Тарром. Удивительна реакция на них российских снобов. Один мой знакомый не любил Тарра так, словно тот лично спер у него десять копеек. При этом тот же Тарр всегда оставался богом режиссуры для Сьюзен Зонтаг, величайшего исследователя современной культуры, при упоминании имени которой тот же приятель падал в обморок от обожания.
Корнел Мундруцо переиграл как актер на театральной сцене половину классического репертуара, поставил «Кольцо Нибелунга», «Калигулу» Камю и даже роман Сорокина «Лед». И параллельно пошел в кинорежиссуру, где его высшим достижением стала снятая в 2014-м мрачная драма-притча «Белый Бог» о войне людей и брошенных, подверженных забытью и уничтожению собак.
В итоге Канн включил его в свой сверхизбранный ряд лучших режиссеров мира.
На сей раз Мундруцо сделал фильм о современной Европе, ее слабостях и пакостях. Ряд мигрантов из Малой Азии, Афганистана, Магриба прорываются через сербско-венгерскую границу. Начальник лагеря беженцев в упор расстреливает одного из беглецов, молодого сирийца. И тут случается чудо: беглец оживает. Более того: обретает способность к левитации — передвижениям в воздухе.
Ему три раза в грудь — а он в итоге становится чуть ли не Христом.
Удивительно: в этом каннском конкурсе обнаружилось небывалое количество фильмов с фантасмагорическими сюжетами — а это, что ни говорите, тоже характеризует современное общество, которое, очевидно, готово дойти до ручки и то ли верит в чудо, то ли опасается прихода зверя. Не менее удивительно другое: среди конкурсных фильмов был только один — тот, о котором мы сейчас пишем, — про мигрантов. Это, на мой взгляд, говорит о том, что Европа еще и пытается спрятаться от проблемы.
Про «Луну Юпитера» пишут, что это банальный фильм о современном кризисе европейской демократии. Но это совершенно не так. Он о том, что вся Европа утратила жажду свободы — свободен только тот самый мигрант, который способен к полетам в небо (тему России сейчас не затрагиваем). Мой коллега Антон Мазуров, киновед и кинобоец, вообще заметил, что это лучший фильм фестиваля и после него можно не смотреть все другие. Это, конечно, преувеличение. Но для меня киноманское удовольствие уже в том, что роль доктора, не очень честного, но в итоге берущего на себя ответственность за судьбу странного ближневосточного ангела, играет Мераб Нинидзе, грузинский и европейский актер, дебютировавший в знаменитом «Покаянии», а в последние годы сыгравший в картинах Алексея Германа-младшего «Бумажный солдат» и «Под электрическими облаками».
Робин Кампийо, «120 ударов сердца в минуту» (BPM/120 Battements par minute), конкурс
Когда я писал, что этот фильм завоевал второй по значению приз Канна — Гран-при жюри — я назвал режиссера «Кампилло», что неверно. Он родился в Марокко, при этом испанец. Он — Кампийо. Самое удивительное даже не то, что эта работа малоизвестного постановщика удостоилась сверхвысокой награды. Удивительно, что она не получила самый главный приз — «Золотую пальмовую ветвь».
Ненавижу издевательства над политкорректностью. Я сам над ней издевался. Но двадцать пять лет назад она действительно становилась опасной, и не зря Майкл Крайтон написал тогда ужасающий роман «Разоблачение», где целые страницы были посвящены тому, как папа в наказание шлепнул сына по попке и его за это лишили работы, жена с ним развелась, а он покончил с собой. В наши дни не все так страшно, хотя президент жюри Педро Альмодовар (видный представитель ЛГБТ-сообщества) и сейчас заявил в Канне, что перегибы политкорректности играют отрицательную роль.
В итоге Альмодовар все-таки отметил фильм об активистах, привлекших в начале 1990-х внимание французских властей к проблеме СПИДа. «120 ударов в минуту» посвящен работе группы Act Up-Paris в разгар эпидемии самой знаменитой болезни современности. Лента — полуавтобиографическая: режиссер сам был волонтером этой организации. Главный герой - не ВИЧ-инфицированный. И это тоже важно. «120 ударов в минуту» — по-настоящему социальное кино, повествующее о том, как люди, безразличные обществу и государству, а заодно и компаниям, производящим лекарства, сумели доказать свое право на жизнь.
Рубен Эстлунд, «Квадрат» (The Square), конкурс
Швед Эстлунд, обладающий неповторимо армянским именем, — еще один режиссер, которого можно назвать новым мэтром 2010-х. У него для этого есть теперь еще и официальные права. Именно его «Квадрат» завоевал в последнем Канне главный приз — «Золотую пальмовую ветвь». И я вам сейчас в одной страшной вещи признаюсь.
Если бы я, как президент каннского жюри, выбирал между «Нелюбовью» Звягинцева, завоевавшей самые высокие оценки мировой критики в британском журнале Screen International (но не столь высокие французских критиков в Le film français), и «Квадратом», то я бы выбрал Эстлунда. Потому что, пожалуй, никто в современном кино не рисовал столь смешной сатирический портрет современной… хотел написать буржуазии, но предпочту более широкое понятие: современного истеблишмента. Этот истеблишмент настолько упоен властью и деньгами, что, во-первых, перестает различать — в том же искусстве, — что талантливо, а что бездарно, а во-вторых, стесняется постоять за себя. Потому что опять же, если денег слишком много, то трудно понять, где можно, а где нельзя проявлять политкорректность.
Главная претензия к фильму Эстлунда: он длинноват. Да бог с ним, что длинноват. Это редчайшая сегодня точная и тонкая сатира на современную Европу. В фильме столько смешнейших деталей, что их не пересказать. Да и не стоит — во избежание спойлеров.
В отличие от знаменитейшего шведского абсурдиста и сюрреалиста Роя Андерссона Рубен Эстлунд придумывает ситуации, которые вполне возможны в жизни. Самая ударная из них (можно, я все-таки кое-что выдам — тем более, что об этом уже писали и другие?) — перформанс в Музее современного искусства.
Современное искусство — это вообще недоразумение, в чем все чаще честно признаются и сами арт-критики. На что-то почему-то установлена высокая цена — и это считается настоящим искусством, хотя смотреть на это невозможно, и, если перевернуть картину или перелопатить инсталляцию, никто ничего не заметит.
Главный герой фильма — директор Музея современного искусства. В один из вечеров, зазвав истеблишмент в смокингах, бриллиантах и платиновых запонках, он устраивает суперперформанс, выпуская русского по имени Олег Рогожин — намек на Олега Кулика и прочих русских «монстров» актуального искусства. Играет его при этом американец, при участии которого компьютерно моделировали последнего «Кинг-Конга». Буржуазная публика сидит за столами. Художник-перфекционист издевается над ней как хочет. Только когда он тащит одну из дам, чтобы изнасиловать, мужчины-буржуа срываются с места, чтобы его замочить.
И в этом тоже свой смысл. Их политкорректность — не врожденная. Она до поры. Перейди черту — и эти современные буржуа в запонках с бриллиантами схватятся за ножи, топоры, дубины. В них сидит древняя дикость — и только дайте им повод кого-то варварски убить.
Лично я узнал об Эстлунде три года назад, когда в Канне, но во внеконкурсном «Особом взгляде», показали его «Форс-мажор». Он тоже был смешной и в то же время тревожил — ощущение опасности не покидало ни на минуту. Фильм был про молодую семью (он, она, их дочь и сын, которым меньше десяти), приехавшую покататься во французские Альпы. Семья — явно счастливая — остановилась в престижном отеле. Все ничего, пока не случается аврал: в горах регулярно взрывают лавины для их искусственного схода, и один неверно просчитанный взрыв едва не накрывает террасу отеля, где как раз обедает счастливая семья.
И папа дает деру, оставив за столом жену и детей, но не забыв прихватить с собой мобильник. А потом трусит признать, что струсил. В итоге его жена впадает в депрессию и размышления, стоит ли хранить верность мужу и избранной жизни. Но затем приходит к выводу, что мужчины — те же дети. У нее не двое детей, а трое, и надо нести ответственность за всех. В конечном счете фильм приходит к, возможно, тривиальному, но здравому выводу, что какие мы ни есть, все мы люди и надо прощать близким их слабости. Многие критики уже тогда были уверены, что фильм достоин главного каннского конкурса.
Что же, Эстлунд его удостоился. Теперь окончательно ясно, что фильмы этого парня надо отслеживать.
Франсуа Озон, «Двуличный любовник» (L’amant double), конкурс
Не зная французского, я постоянно реагировал во всех французских фильмах (и в передачах по французскому ТВ, которые активно смотрел, особенно Canal+ и Arte), на странно повторяющееся «трэ-трэ». Оказалось, это значит «очень-очень». В свое время после, если не ошибаюсь, «Горькой луны» кто-то из англоязычных критиков сказал, что это «трэ-трэ Полянский». Правда, он выразился чуть иначе: «very-very Полянский». Случай с Озоном обратный. Все без исключения его фильмы, несмотря на то что он меняет темы и жанры, это «трэ-трэ Озон», главная особенность которого: умение доводить попсу до кипения высокого искусства.
«Двуличный любовник» — нечто совершенно иное. Запутанное, требующее расшифровки. При этом не понимаешь, стоит ли так уж трудиться-разгадывать. Психоаналитик (самый известный актер Озона в этом фильме, прославившийся, в частности, у братьев Дарденнов Жереми Ренье), вопреки всем профессиональным правилам влюбляется в 25-летнюю пациентку, у которой, как считается, психосоматические боли в желудке.
Осознав свою влюбленность, он отказывается от сеансов с ней, но она начинает подозревать, что у него есть тайна: брат-близнец, с которым они по давним фрейдистским причинам не общаются. Этот брат, не поверите, тоже психоаналитик.
Героине как-то снится, как она спит сразу с двумя братьями и вдруг у нее самой появляются две головы. Это можно расценить как намек: что у нее тоже есть тайная сестра-близнец. При этом возникает подозрение, что оба нововоявленных близнеца (его и ее) придуманы. Но заодно следуют запутанные соображения о том, какие типы взаимосвязей возможны между близнецами. О том, что в некоторых культурах было принято убивать второго родившегося близнеца, поскольку он более слабый. О том, что среди близнецов есть каннибалы, пожирающие соперника-собрата еще в материнской утробе.
При всей упомянутой разнице жанров, тем и стилей Озон всегда отличался ясностью мысли и внятностью концепции. И, между прочим, чувством юмора. Никакого юмора в этом фильме нет. Завершается он сценой словно бы из ужастика — впрочем, она символическая.
И я готов честно признать: из всех увиденных фильмов Озона (а видел я, кажется, все), это первый, в котором я ничего не понял.
Роман Полянский, «Основано на реальных событиях» (D’apres une histoire vraiee)
Официальная внеконкурсная программа
От Полянского, фамилию которого у нас упорно трактуют на американский манер как Полански, словно он родился и вырос в Америке, а не во Франции, не пережил юным польским евреем краковское гетто и давно не живет и работает во Франции, всегда ожидаешь непредсказуемого. Хотя две темы у Полянского присутствуют всегда: 1) человеческая злость и тупость, 2) дьявольщина. Как персона артистическая, Полянский — один из самых интересных художников в истории кино и литературы последних двух веков. Это проявилось и в его биографии. Жестокое убийство бандой Мэнсона его гостей и тогдашней жены, голливудской звезды Шарон Тейт, в конце 1960-х. Бегство от американского правосудия в конце 1970-х, которое недавно достало Полянского, вынудив швейцарские власти взять его под стражу. Полянский отомстил Америке фильмом «Писатель-призрак», в котором разоблачил в увлекательной детективной форме мерзости ЦРУ. Ясно, что даже короткий пересказ его жизни потянет на толстую книгу.
В «Основано на реальных событиях» его нынешняя (третья) жена Эммануэль Сенье, которую он снимает с конца 1980-х, женщина с удивительным взором одновременно ангела и дьявола, — знаменитая писательница, которая попадает под влияние внешне милейшей красавицы, своей поклонницы, в роли которой все более роскошная от фильма к фильму Ева Грин. А муж при этом — редко появляющийся в кадре Венсан Перес — в вечной командировочной отлучке.
В последнее время меня радует слово «спойлер». Меня вдохновило, что мои читатели, в том числе известные, написали в фейсбуке, что даже если Гладильщиков и позволяет себе спойлер, то фильм от этого только выигрывает и на него очень хочется пойти. Мой спойлер — это всегда, оказывается, реклама фильму.
Но обойдусь на сей раз без спойлеров: намеками и сравнениями.
Критики пообразованнее вспомнили в связи с новым Полянским классический «Всё о Еве».
Из других фильмов, которым более или менее близка последняя работа Полянского, назову «Бассейн». Имею в виду не «Бассейн» с Аленом Делоном и Роми Шнайдер конца 1960-х, а «Бассейн» Франсуа Озона начала 2000-х, в котором знаменитая писательница, которую играет Шарлотта Рэмплинг, становится свидетельницей странных событий на французской вилле, где она временно живет в компании юной девушки — ее играет Людивин Санье. Вскоре писательница выдаст очередной триллер...