Армия

Проблемы

Военная реформа назревала с советских времен и к началу радикальных «усовершенствований», внезапно начатых осенью 2008 года, оказалась перезревшей. Министр обороны Анатолий Сердюков избегает сигнального слова «реформа», но трансформация сложноорганизованной военной системы, запущенная его решениями, уже приобрела характер революции. Удержание контроля над этим бурно развивающимся процессом будет одним из сложнейших политических вызовов десятилетия.

Одной из особенностей этой революции оказался резкий перелом тенденции стабильного экономического роста. Реакцией правительства стал отказ от любых реформ как средства преодоления кризиса, и это определило вторую особенность сердюковской революции, которая протекает изолированно от общего застоя. Глубокое падение ВВП сменилось вялым восстановлением, но макроэкономический фон рискованного эксперимента остается неблагоприятным, и обещание не экономить на военных расходах реально означает, что необходимого рывка в их наращивании не состоится. Риторика «модернизации» камуфлирует выбор консервативного варианта сохранения всех несущих опор утратившего перспективу режима, и радикальная перестройка военных структур в такой вариант вписывается плохо.

Сердюков успешно ликвидировал советскую мобилизационную модель массовой армии, не имея ни плана действий, ни ясной цели, но теперь он вынужден идти все дальше, реагируя на нарастающие осложнения, вызванные реформой. Драконовские сокращения офицерского корпуса привели к его хронической деморализации, хотя и прошли без взрывов недовольства, потенциал которого тем не менее остается близким к критическому. Неразрешимой проблемой стало обучение призывников-двенадцатимесячников, для организации которого не хватает главного — подготовленных младших командиров, уволенных за ненадобностью при свертывании контрактной системы. Дедовщина остается образом жизни в казарме, и даже укомплектованные по полному штату бригады «нового облика» по степени готовности личного состава должны считаться небоеспособными.

Проблема перевооружения встала в полный рост после войны с Грузией, показавшей окончательную изношенность советских арсеналов. Мандата на «оптимизацию» сверхзатратной системы военного заказа у Сердюкова не было и нет, но он воспользовался «перезагрузкой» отношений с НАТО и получил добро на закупку не только вертолетоносца «Мистраль», но и таких систем оружия, как бронеавтомобили или беспилотники, которые Италия или Израиль делают лучше и дешевле. Львиная доля средств по статье «закупки» идет тем не менее на ядерные силы, и дальше этих неурезаемых расходов будет только больше.

Что делать

Началом военно-модернизационной революции стало назначение гражданского министра обороны и безжалостная «чистка» высшего командного состава. Для удержания контроля над ее дальнейшим течением потребуется новая ротация кадров. Сердюков решительно ниспровергал традиции военной службы и восстановил против себя подавляющую часть генералитета и офицерства. Следующему министру придется потрудиться над укреплением авторитета верховного командования. Одной из ключевых задач будет возрождение Генштаба, который утратил и роль «мозга армии», и функции оперативного управления войсками. Воссоздать коллектив генштабистов непросто, но необходимо для постановки вразумительных задач дальнейшего военного строительства, поскольку принятая в 2010 году военная доктрина практического смысла не содержит, да и теоретической глубиной не блещет.

Центральной задачей реформы является прорыв от призывной к профессиональной армии. Этот шаг совершенно необходим с точки зрения демографии и социологии, предпочтителен по критерию «стоимость — эффективность» и единственно возможен в свете сложности систем оружия и характера вероятных войн. Такой прорыв требует не волевого политического решения, а систематической работы над организацией службы солдат-контрактников, строительством школ профессиональных сержантов-специалистов и переобучением офицеров. В этой перестройке системы военного образования весьма полезным может стать сотрудничество с НАТО.

Профессиональная армия не может иметь численность более 750 000 человек, но она будет способна решать куда более широкий круг задач, чем дореформенная. Такая армия реально может быть создана только во второй половине десятилетия, и то при двух условиях: в первой половине не произойдет срыва преобразований вследствие масштабного конфликта и будет обеспечена ресурсная база для осуществления крайне необходимого перевооружения, причем в значительно меньших масштабах, чем предусмотрено действующей госпрограммой вооружений.

Настало время определяться с недлинным списком реальных приоритетов. Самым конфликтным будет вопрос о распределении ресурсов между силами общего назначения и стратегическими силами. Глубокий перекос в пользу последних выправить крайне сложно, поскольку запущенные программы требуют расширенного финансирования на многие годы вперед. В первую очередь это касается проекта «Булава», который все еще балансирует на грани срыва, но требует денег на начало серийного производства ракет в 2012 году и на ввод в строй четырех атомных субмарин нового поколения до 2020 года. Покупка «Мистраля» и закладка на российских верфях еще пары кораблей этого типа диктуется соображениями большой политики, но сведет к нулю другие планы ВМФ и резко ограничит амбиции ВВС, которым придется сделать упор на обновление парка вертолетов. В сухопутных войсках главной инновацией будет переход на новые системы управления, связи и разведки, который не сводится к закупке навигаторов ГЛОНАСС.

Эти технические вопросы важны не только потому, что за ними стоят реальные деньги, но и потому, что без их решения армия не восстановит роли пригодного к использованию инструмента политики. Из аксиомы Клаузевица вытекает неожиданный вопрос: справится ли нынешнее руководство с таким инструментом? Мобильная, боеспособная и уверенная в себе армия будет не только казаться угрозой коррумпированному режиму, который ликвидировал возможность смены себя демократическим путем, но и объективно нести эту угрозу.

Придание мобильности

Первой большой идеей в реформировании российских ВС был план создания мобильных сил для быстрого реагирования на локальные кризисы. Идея здравая: в начале 1990-х Россия воевала в полудюжине «горячих точек». Но, несмотря на все старания министра обороны Павла Грачева, реализовать этот замысел не удалось. Попытки собрать в ударный кулак бригады морской пехоты и спецназа, части транспортной авиации и десантные силы флота имели своим единственным результатом сохранение воздушно-десантных войск (ВДВ) как отдельного рода войск, поддерживающего максимальную боеготовность. По замыслу министра Сердюкова, высокую мобильность должны иметь бригады «нового облика», но в действительности способность к оперативному развертыванию имеют только несколько батальонов ВДВ, а главным препятствием в достижении тактической мобильности является изношенность парка боевых и транспортных вертолетов.