Против течения

Страшен не глобальный кризис, а то, что из него почти наверняка будут сделаны неверные выводы. Архитектор грузинских либеральных реформ Каха Бендукидзе смотрит в будущее с тревогой: мир стремительно «розовеет», а ведь его страна только-только начала выбираться из-под развалин социализма.

Экономическая политика во всем мире деградирует под предлогом исправления «провалов рынка». «Регулирование ужесточится, будут еще больше ограничены финансовые рынки», — предсказывает Бендукидзе. Это приведет к образованию еще больших пузырей, ведь нынешний кризис — это провал не рынка, а государства.

Вот как Бендукидзе обосновывает эту мысль. Первоначальная зона поражения финансовой системы, развал которой привел к экономическому коллапсу глобального масштаба, — ипотечные кредиты ненадежным заемщикам, subprime, напоминает он. Проблема не приобрела бы таких исполинских размеров без вмешательства государства, которое попыталось «с помощью фискальных или квазифискальных мер способствовать росту благосостояния». В 1992 году с подачи демократов американский Конгресс обязал банки выдавать больше ипотечных ссуд жителям бедных районов и заемщикам с неважной кредитной историей.

Зерна катастрофы, посеянные политиками, пали на благодатную почву: современная финансовая система «неустойчива и легко провоцируется на циклические параличи» через политику процентных ставок, проводимую центральными банками. Идеал Бендукидзе — система свободного банкинга с несколькими эмиссионными центрами, существовавшая в США до учреждения Федеральной резервной системы в 1913 году. «Деньги — такая же компонента экономической жизни, как штаны или машина, тут тоже должна быть конкуренция, — рассуждает он. — Будет ли система, основанная на конкуренции денег, застрахована от кризисов? Конечно, нет. Но эти кризисы будут не такими длительными и глубокими, и вылечивать их будет гораздо проще».

Возвращения к свободному банкингу в Америке и Европе в обозримом будущем не предвидится, а вот Грузия, надеется Бендукидзе, вскоре попробует ступить на этот путь, разрешив использовать на своей территории в качестве законного средства платежа не только лари, но и другие свободно конвертируемые валюты. Идея в том, чтобы дать инвесторам страховку от ошибочных действий грузинских денежных властей. «Даже если вы разрешите хождение только двух конвертируемых валют, евро и доллара, по степени монетарной свободы вы приблизитесь к идеальной ситуации на 95%, — говорит он. — Это нужно делать именно сейчас, потому что так мы быстрее начнем выходить из спада».

Радикальные реформы — не самый короткий путь к сердцу избирателя. Это касается и Грузии, которая с легкой руки Бендукидзе два года подряд становилась чемпионом мира по темпам экономических реформ. Летом 2004 года президент Саакашвили назначил владельца «Объединенных машиностроительных заводов» министром экономики и дал ему карт-бланш на перезапуск грузинского хозяйства. С тех пор Саакашвили несколько раз перемещал ненавистного оппозиции и лоббистам реформатора по административной горизонтали. В феврале Бендукидзе потерял пост в правительстве. Но он по-прежнему занимает свой кабинет в государственной канцелярии (аналог российского аппарата правительства), которую возглавлял до отставки, и, несмотря на отсутствие официального поста, остается в строю. «Год будет тяжелым, и я могу оказаться полезен», — отвечает он на вопрос, долго ли собирается оставаться на госслужбе.

Биолог по образованию, бизнесмен по призванию, Бендукидзе должен был сдвинуть с мертвой точки страну, которую Эдуард Шеварднадзе превратил в карикатуру на коррумпированную банановую республику с ВВП на душу населения меньше $1000. Бендукидзе прописал стране самое сильное лекарство — экономическую свободу, по возможности полную.

Сегодня, чтобы начать бизнес в Грузии, фирме не нужны ни печать, ни оплата минимального уставного капитала, ни нотариально заверенный устав. В последнем ренкинге Всемирного банка Doing Business 2009 Грузия по удобству ведения бизнеса заняла 15-е место в мире, сразу после Финляндии (Россия — на 120-м, между Боснией и Герцеговиной и Непалом). В рейтинге экономической свободы The Heritage Foundation Грузия — 33-я (Россия — 146-я). Тотальная распродажа государственной собственности — Бендукидзе приписывается фраза «продается все, кроме совести» — привлекла в страну больше $2 млрд прямых иностранных инвестиций. Темпы роста ускорились с 5,9% в 2004 году до 9 с лишним процентов в 2005–2006 годах и превысили 12% в 2007-м. За пять лет душевой ВВП вырос в 2,5 раза.

«Грузинскому Чубайсу» доставалось не только от политических противников Саакашвили. Международная школа экономики (ISET) при Тбилисском госуниверситете, укомплектованная западными специалистами, доказывала, например, что правительство напрасно отказалось от антимонопольного регулирования. Экономисты приводили два примера «недорегулирования». Новый частный владелец тбилисской сети фиксированной связи серьезно ухудшил условия для независимых интернет-провайдеров, а доминирующие операторы мобильной связи Magti и Geocell завысили тарифы на звонки в их сети для новичка «Билайна». Сегодня опасения за конкурентную среду в Грузии кажутся преувеличенными. Найти бесплатный Wi-Fi в Тбилиси гораздо проще, чем в Москве, да и «Билайн» потихоньку отвоевывает себе место на грузинском рынке — за год с небольшим его доля выросла с нуля до пяти с лишним процентов.

Сегодня бывший руководитель ISET профессор Южного методистского университета в Техасе Шломо Вебер называет дерегулирование одной из наиболее успешных грузинских реформ. Второй крупный успех — радикальная налоговая реформа, позволившая увеличить бюджетные доходы, несмотря на сокращение числа налогов и величины налоговых ставок. Ставка единого налога на личный доход снизилась с 32% до 20%, налога на прибыль с 20% до 15%, на дивиденды — с 10% до 5%. «Важный урок, который Грузия преподала другим, состоит в том, что небольшая переходная экономика может отказаться от институтов, расходы на содержание которых запретительно высоки, — говорит Вебер. — Например, Грузия в одностороннем порядке признала стандарты технической безопасности, утвержденные в ЕС, ОЭСР и СНГ, отказавшись от введения собственных норм». В этом бывший оппонент перекликается с Бендукидзе, который, отвечая на вопрос о «любимой реформе», напоминает о том, что Грузия в одностороннем порядке отменила визы для граждан 80 стран. «Зачем тратить лишнее время, выдавая визы гражданам Швейцарии? — недоумевает он. — Какую угрозу они представляют?»

«Вся жизнь — это институциональная экономика», — говорит Бендукидзе, до переезда в Грузию читавший лекции в московской Высшей школе экономики. В отличие от экономистов-неоклассиков, институционалисты изучают поведение не абстрактных «рациональных агентов», а несовершенных людей в несовершенном мире. В жизни задачки, которые по зубам только институционалистам, встречаются на каждом шагу.

Почему, например, киндзмараули, купленное мной накануне в магазинчике у гостиницы, совсем не такое вкусное, как 20 лет назад? По Бендукидзе, рецепторы просто посылают мозгу сигнал о неблагополучии с правами собственности. Реформаторы хотели приватизировать 18 традиционных марок вина, но «короткоумные виноделы» не позволили. «Марки остались бесхозными, и в этом их проблема: кто-то из виноделов делает хорошо, а кто-то плохо», — говорит Бендукидзе. А тут и Россия ввела эмбарго на поставки вина из Грузии. «Основной коммерческий смысл существования старых марок состоял в том, что они были известны в России, — говорит Бендукидзе. — Для новых рынков эти исторические названия, в которые при советской власти были вложены огромные деньги, никакого значения не имеют. Люди, которые стараются продвинуть саперави или цинандали в Америку, напрасно тратят время». Гораздо проще зарегистрировать новую марку и не бояться, что конкурент безнаказанно «разбодяжит» напиток и нанесет удар по ничейному бренду. А «старые марки будут эродировать», прогнозирует Бендукидзе, государство не станет заниматься контролем качества — слишком дорогое удовольствие.

Его суждение о качестве традиционных грузинских вин, в отличие от моего, сугубо умозрительное. О полном безразличии Бендукидзе к спиртному знают даже таксисты.