Мексиканец Карлос Слим Хелу — в тройке самых богатых людей планеты. И ему не хватает того же, чего и российским миллиардерам, — народной любви. Можно ли купить ее за деньги?
Империя 67-летнего Карлоса Слима Хелу охватывает телекоммуникации, банковские услуги, энергетику, табачную промышленность и многие другие отрасли. Его состояние в 2006 году росло быстрее, чем у многих других миллиардеров, и достигло гигантских размеров — $50 млрд. Сегодня Слим занимает третью строчку в рейтинге богатейших людей планеты журнала Forbes, прямо под знаменитым американским инвестором Уорреном Баффеттом. А тот с 2001 года располагается в списке прямо вслед за лидером, своим протеже и другом Биллом Гейтсом.
Что отличает Слима от богатых соседей по списку? В первую очередь то, что он сколотил свое состояние в стране, где половина населения живет за чертой бедности. Его состояние равно 6,3% ВВП Мексики. Если бы состояние Гейтса было равно такому же проценту от ВВП США, оно оценивалось бы в $784 млрд. Достаточно, чтобы любого популиста хватил удар.
В Гонконге, например, или в Финляндии Слима считали бы образцом современного капиталиста, self-made миллиардером, который дает работу 218 000 человек и двигает свою страну в прекрасное будущее. Но в Мексике так не считают. На родине Слима не любят, подозревая его в теневых махинациях. Он получил репутацию алчного монополиста, не гнушающегося использовать в бизнесе свои политические связи. И не важно, что Слима никто официально не заподозрил во взяточничестве, что в отношении него ни разу не велось следствие, не говоря уже о предъявлении обвинения — этого тоже не было. У простого мексиканского люда одно его богатство уже вызывает подозрение. Для примера: в прошлом году в правоцентристской газете La Reforma появилась карикатура на Слима, изображавшая его гигантским боксером на ринге, давящим крошечного противника. Ограждение ринга было представлено в виде телефонных кабелей. Намек прозрачен: Слим контролирует компанию Telmex, которой принадлежит 90% рынка фиксированной связи в Мексике, и компанию America Movil, которой принадлежит 73% рынка мобильной связи. Под карикатурой была подпись: «Малышка на миллиард».
Не то чтобы Слим вел свои дела как-то по-особенному. В мексиканской экономике многое строится на личных связях, кланах — этакий «кумовской капитализм». Производство цемента, например, контролируется компанией Cemex и ее владельцем миллиардером Лоренцо Замбрано. Обе национальные телесети принадлежат правящей элите: TV Azteca управляется Рикардо Салинасом Плиего, а Grupo Televisa — Эмилио Ацкаррага Жаном, любимчиком клана Ацкаррага. Монополизирован даже рынок тортильи, который контролируется принадлежащей семье Гонсалеса Баррьеры компанией Gruma (71% рынка). В январе после повышения цен на тортильи вдвое люди вышли выразить протест на улицы Мехико. Но именно Слиму достается больше всех, возможно, потому, что он — фигура яркая, своего рода патриарх среди мексиканских кланов.
«В Мексике существует тесная, запутанная паутина связей и личных отношений между правительством и бизнесменами», — говорит ярая противница Слима Дениз Дрессер, преподаватель политологии в Instituto Tecnologico Autonomo de Mexico (ITAM). «В результате мы имеем правительство, которое не защищает интересы своего народа, не желает действовать в интересах потребителя. Вместо этого оно помогает своим друзьям и сторонникам. И в некоторых случаях имеющие связи с правительством бизнесмены богатеют за счет мексиканского народа», — отмечает она.
Слим утверждает, что критика его не волнует. «Если вы будете переживать из-за чужого мнения, у вас не пойдут дела, — объясняет бизнесмен в интервью Forbes. — Я не желаю думать о том, за что меня будут вспоминать после смерти». Во время нашего разговора (который проходит в его скучном офисе, расположенном в фешенебельном районе Мехико), Слим выложил на стол подготовленную заранее распечатку с информацией, призванной опровергнуть мнение о монополистических позициях его компаний. Взятая наугад страница: «На самом деле еще 44 компании предлагают услуги международной связи, 26 компаний — местной связи и 10 компаний — мобильной связи. Так что Telmex не действует как монополист».
Не слишком ли много опровержений от человека, которого не волнует критика? Некоторые люди, хорошо знающие Слима, говорят, что постоянные придирки все же сильно терзают его и он всегда старается оправдываться. «Он такой же, как все. Ему не нравится, когда его критикуют. Он переживает и хочет сделать как лучше. Мне кажется, что он хочет запомниться как человек, сделавший что-то хорошее для своего народа», — говорит председатель правления AT&T Эдвард Уитэйкр-младший, который знаком со Слимом с 1990 года. Американский телекоммуникационный гигант заплатил тогда за 10% Telmex $1 млрд; сегодня этот пакет оценивается более чем в $10 млрд.
В словах Уитэйкра есть доля правды. В последнее время Карлос Слим действительно всерьез занялся филантропией. Он возродил к жизни созданный им много лет назад благотворительный фонд, перечислив в него в прошлом году $1,8 млрд и пообещав пожертвовать еще $10 млрд в течение четырех лет (средства будут использованы фондом в различных программах здравоохранения и образования). «Моя новая задача — сфокусироваться на развитии Латинской Америки и проблеме занятости в регионе», — с гордостью сообщает Слим. Но и эти его начинания были встречены многими в Мексике настороженно и даже неприязненно. Та же Дрессер, к примеру, полагает, что этого недостаточно: «В тот день, когда вы объявите о пожертвовании 80% вашего личного состояния на что-то альтруистическое, я стану вашим ярым сторонником». Ситуация чем-то напоминает российскую: в Мексике вообще считается, что бизнесмены занимаются благотворительностью лишь для собственной выгоды.
Карлос Слим — бизнесмен с рождения. Его отец, Хулиан Слим Хаддад Агламаз, был иммигрантом из Ливана. Он сделал состояние на инвестициях в недвижимость в Мехико после мексиканской революции 1910 года. Каждое воскресенье Слим-старший выдавал сыну пять песо и заставлял его вести учет расходов. Сегодня Слим-младший хранит пять учетных книг из своего детства на полках в офисе рядом с книгами Баффетта, Гетти и Рокфеллера. «Вот, посмотрите, — говорит он, доставая с полки один из «гроссбухов» и открывая разделенную на два столбца страницу. — Это было ровно 52 года назад. Я купил газировку за 70 сентаво. А на другой день — две лепешки, два альбома и два пончика». Судя по его конституции, Слим по-прежнему неравнодушен к сладкому.
К 26 годам Слим накопил $400 000 на своих инвестициях и женился на Сомайе Домит, которая родила ему шестерых детей. (Она умерла в 1999 году от почечной недостаточности, и второй раз Слим не женился.) Он получил образование в области гражданского строительства. А вскоре после окончания института начал скупать компании во всех секторах экономики, выискивая активы, от которых хотели избавиться владельцы. Общей стратегии у него не было. Он просто хотел делать деньги.
И спустя 40 лет Слим продолжает делать их — на товарах и услугах, которые необходимы мексиканцам в повседневной жизни. Его компании производят шины для их машин и строят дороги, по которым они ездят. Ему принадлежит сеть Sanborns из 180 магазинов, где мексиканцы покупают товары и обедают. Его банк выдает им кредиты. Завод выпускает плитку, которой выкладывают полы на кухнях. А с его нефтяных платформ качают нефть, продукты переработки которой идут на обогрев их домов. Суммарная капитализация компаний Слима, большинством которых управляют два его холдинга, Grupo Carso и Grupo Financiero Inbursa, составляет примерно половину капитализации компаний, входящих в ключевой индекс мексиканской биржи Indice de Precios y Cotizaciones. В прошлом году этот индекс взлетел на 49%, а вместе с ним заметно выросло и состояние Слима.
Конгломерат компаний строился не один день. Начало Grupo Carso было положено в середине 1960-х, когда Слим приобрел завод по разливу напитков, создал строительную компанию и фирму, специализировавшуюся на недвижимости. В 1976 году он потратил $1 млн на покупку 60% небольшой компании Galas de Mexico, печатавшей этикетки для сигаретных пачек. А спустя пять лет использовал полученные активы, чтобы приобрести 51% табачной компании Cigatam, одного из главных клиентов Galas.
В 1982-м в Мексике разразился экономический кризис. Инфляция выросла до небес, за ней устремились процентные ставки, дефолты по долгам объявлялись чуть ли не каждый день. Даже самые смелые инвесторы уходили с рынка. Но Слим продолжал покупать — по бросовым ценам. «Все были напуганы и хотели как можно скорее увести деньги в США и Европу, — говорит Карлос Монтемэйор, глава компании Marcatel, конкурента Telmex на рынке международной связи. — А Слим набирал силу, в то время как остальные мексиканские компании страдали. Я бы сделал то же самое, будь у меня тогда деньги».
В 1984 году Слим потратил $13 млн на приобретение страховой компании Seguros de Mexico. Сегодня она оценивается в $1,5 млрд, и это после выделения в отдельные фирмы четырех непрофильных направлений. В 1985 году он купил сеть магазинов Sanborns за $30 млн. Сегодня прибыль этого холдинга до уплаты налогов составляет около $500 млн. На следующий год Слим выложил $50 млн за добывающую компанию Minera Frisco. Далее одну за другой он купил Condumex (автозапчасти и кабели), Nacobre (руда, металлургия) и многое другое. Все они теперь — часть Grupo Carso, оценивающегося в $8 млрд.
Причем до поры до времени, целую четверть века, Слиму удавалось избегать публичности и критики в своей адрес. И только с выходом в 1990 году на телекоммуникационный рынок эта сладкая пора кончилась. Президент Мексики Карлос Салинас де Гортари проводил тогда приватизацию, и Слим выиграл конкурс на покупку 51% голосующих акций телефонной госкомпании. Сделка стоимостью $1,8 млрд мгновенно породила ничем не подтвержденные слухи о том, что у Слима есть личные связи с президентом. С тех пор он никак не может отвязаться от этих обвинений.
В конкурсе участвовало еще два претендента. Слим получил поддержку от компании Уитэйкра, в то время называвшейся SBC, и от France Telecom. Предложенная Слимом сумма была на $70 млн больше, чем у занявшей второе место группы, в которую входили компания GTE и мексиканская брокерская контора, возглавляемая кузеном Слима. Правительство продало большую часть своей доли на открытых торгах вскоре после закрытия сделки со Слимом. К 2001 году компания стала полностью частной.
Первые семь лет Telmex была монополистом на рынке (всем участникам конкурса правительство обещало длительный период отсутствия конкуренции). В Мексике тогда установились одни из самых высоких в мире цен на телефонную связь. В 1997 году рынок открыли, и с тех пор конкуренты неоднократно вступали в конфликты с Telmex из-за высокой стоимости доступа к линиям. С 1990 года компания Слима увеличила число абонентов с 5 млн до 18 млн, что соответствует указанным выше 90% рынка фиксированной связи. Стоимость доступа для конкурирующих операторов снижена с 5,8 цента за минуту международной связи до 1 цента за минуту трафика, проходящего по принадлежащей Telmex линии.
В конце 1990-х Слим выделил направление беспроводной связи Telmex в отдельную компанию America Movil. Последняя быстро обогнала лидера рынка Iusacell, нацелившись на абонентов с низким уровнем доходов. Компания Слима предложила контракты людям без кредитных карт и банковских счетов, субсидировала покупку самого телефона и вывела тарифы с предварительной оплатой. В результате число абонентов сотовой связи выросло с 9 млн в 2000 году до 39 млн на сегодняшний день. Чистая прибыль America Movil в прошлом году составила $4 млрд при доходах $22 млрд. Доля Слима (30%) оценивается в $25 млрд, что составляет чуть больше половины всего его состояния. Доля Слима в Carso Global (80%), которая контролирует Telmex, оценивается в $11 млрд.
Тогда же, в конце 1990-х, Слим начал потихоньку передавать бразды правления детям. Старший сын, 39-летний Карлос, сегодня управляет Grupo Carso. Средний сын, 38-летний Марко Антонио, возглавляет финансовую компанию Inbursa с объемом продаж $2,5 млрд в год. Младший сын, 37-летний Патрик, председательствует в правлении America Movil. Зять Дэниел Хадж Абумрад является генеральным директором America Movil, зять Артуро Элиас Аюб возглавляет фонд Telmex и является пресс-секретарем Слима, а третий зять, архитектор, работает над проектом музея искусств, который собирается строить Слим.
Сам же патриарх теперь работает над приобретением объекта посерьезнее любых материальных активов — народной любви. Утверждая, что это его не волнует, Слим все же дает понять: ему прекрасно известно, что время летит и его не повернуть вспять. За последние 10 лет его фонд выдал 150 750 стипендий, 10 млн пар контактных линз, а также 66 млн велосипедов детям бедняков, которые иначе не смогли бы попасть в школу.
Он и сам считает, что этого мало. В начале 1990-х он делал всего лишь 1% из того, что должен был бы делать в области благотворительности. Сегодня Слим оценивает свои усилия в 20% от желаемого. «Я согласен, что делаю недостаточно, — говорит он. — Потому что для меня это вопрос не денег. Это вопрос того, решаю я конкретные проблемы или нет».
На стене в его офисе висит арт-объект: металлическая линейка, прикрепленная к белому полотну и окрашенная в желтое до отметки 62 дюйма, затем в белое до 75, а затем в зеленое до 100. Слим говорит, что это отражает его пожилой возраст и снижающуюся остроту ума. «До сих пор мой ум работает хорошо, — говорит он, показывая на отметку в 72 дюйма. Потом переводит взгляд на зеленую часть линейки. — А вот тут мозги могут подвести». По расчетам Слима, у него есть пять лет или около того, чтобы навести порядок в своих делах.