На улице 17 градусов мороза, дует пронизывающий ветер. Для представителей питерских профсоюзов это не помеха — они подъезжают к воротам завода Ford в городе Всеволожске (Ленинградская область), чтобы устроить здесь акцию поддержки. Кутаясь в шарфы и пританцовывая от холода, пикетчики разворачивают транспаранты: «Не дают колдоговор? — Бастуй!», «Хозяева Ford! Рветесь к прибыли? — Платите рабочим!» По рукам ходит газета «Враг капитала», мужчина средних лет поднимает красный флаг с серпом и молотом. Во время перекура к митингующим выходят и сами «виновники торжества» — рабочие сборочного производства Ford, выпускающие самую популярную в России иномарку. Им есть чем порадовать гостей: через неделю на заводе готовится забастовка.
Слова «Форд» и «забастовка» стали в современной России чуть ли не синонимами. Первые стачки во Всеволожске прошли осенью 2005 года, после того как заводской сварщик Алексей Этманов по приглашению международных профсоюзных организаций съездил на конференцию в Бразилию и заодно посетил тамошнее предприятие Ford. На родину Этманов вернулся подкованным борцом с капиталом: возглавил профсоюзный комитет и с тех пор не дает руководству предприятия покоя. Действует он строго по методике, разработанной международными профсоюзами. Начинает с малых требований, добивается своего, завоевывает авторитет и начинает требовать большего.
Чего он достиг? В 2005 году рабочие российского Ford провели несколько забастовок и добились уравнивания зар-платы сотрудников одного разряда вне зависимости от стажа работы на предприятии. В 2006-м у профсоюза появились новые требования по увеличению зарплат и улучшению условий труда. Опять забастовки. Результат — повышение заработной платы еще на 14–17%. Профсоюз был удовлетворен, хотя при средней зарплате на заводе в 15 600 рублей в месяц требовал повышения на 30%. Этманов обещал акции больше не устраивать, но осенью 2006 года пришел к руководству с проектом коллективного договора. «Мы этого ждали давно», — говорит Екатерина Кулиненко, представитель Ford. Коллективный договор — базовый документ, на основе которого выстраиваются взаимоотношения работодателя с профсоюзами. Согласовать бумагу с администрацией профсоюзу не удалось, и Этманов объявил: 14 февраля — новая забастовка. Свои требования профсоюзы выдвинули заранее: увеличение зарплат на 30%, заключение коллективного договора, предусматривающего индексацию заработной платы, и введение системы нормирования и охраны труда в соответствии с дейст-вующим Трудовым кодексом.
Этманов снова стал героем новостей. А Ford тем временем подсчитывал убытки: за один день простоя в связи с забастовкой компания потеряла $4 млн.
Фордовские рабочие не зря апеллируют к Трудовому кодексу. В России еще со времен СССР сохранилось трудовое законодательство, полностью защищающее интересы работников. В этом отношении российское законодательство сравнимо с французским, которое позволяет рабочим выжимать из капиталистов деньги, строго нормированные рабочие часы и прочие блага. Как и во Франции, в России почти невозможно уволить неэффективного сотрудника. А если на предприятии создан профсоюз, работодатель обязан безвозмездно предоставить «отапливаемое и электрифицированное помещение, оргтехнику и средства связи». Освобожденным профсоюзным лидерам он должен платить заработную плату, неосвобожденным — оплачивать время, проведенное на профконференциях.
Но суровость закона у нас, как обычно, компенсируется возможностью его не исполнять. В целом по стране, по оценкам Центра трудовых исследований ВШЭ, за последние пять лет с крупных и средних предприятий было уволено 4–5 млн человек, это 10% всех занятых на производстве. Последний пример: в середине февраля руководство обанкротившегося Костромского экскаваторного завода в один день уволило почти 400 работников (осталось 80). Знали ли рабочие о своих правах и обязанностях? Вряд ли — в интервью костромским журналистам они лишь привычно жалуются, что «такой гигант советской индустрии развалили».
Возможно, профсоюзные организации еще придут на помощь этим людям, как пришли они к сотрудникам компании «Ивановомебель», после того как весной прошлого года руководство предприятия уволило больше 100 рабочих. Осенью суд признал увольнения незаконными, предприятие обязали восстановить сотрудников на работе, оплатить им вынужденный прогул и еще по 1000 рублей каждому за моральный ущерб.
А возможно, профсоюзное движение будет задавлено в зачатке, как это практикуется в Сургуте. Александр Захаркин, создавший профсоюзную организацию «Профсвобода» в компании «Сургутнефтегаз», был уволен еще до того, как успел ее зарегистрировать. Как сказал Захаркин Forbes, иск о незаконности своего увольнения он подал 16 ноября прошлого года, с тех пор, по его словам, «прокуратура, суд и ответчик делают все, чтобы процесс никак не начался».
«Это еще хорошо, что в России трудовое законодательство не выполняется, — делает парадоксальный вывод Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики. — Если [все] работодатели начнут следовать закону, экономика покатится вниз».
Некоторые — следуют. Особенно щепетильны западные компании, которые в целом более законопослушны, чем российские предприятия. Для профсоюзов они стали легкой мишенью, история с Ford — типичная, но далеко не единственная.
В январе 2006 года в курилке питерской пивоварни Heineken, купленной голландским концерном тремя годами ранее (прежнее название пивоварни — Bravo International), разгорелись страсти. Рабочим было объявлено, что оплачиваемого обеденного часа больше не будет, и они тут же припомнили руководству все обиды. Например, голландцы обещали поднять зарплату, а потом повышать ее на 5% каждые полгода. Где деньги?
«Нам этот час стоит 1500 рублей в месяц», — прикинул кто-то из рабочих. «Да я на 13 000 рублей работу всегда найду!» — горячился другой. Оператор автопогрузчика Валерий Соколов выслушал все это и здраво рассудил: «Новое место найти проще простого, но нужно ли? Надо создавать профсоюз, после этого они с нами ничего не смогут сделать». Соколов — мастер спорта по боксу, бывший предприниматель и телохранитель — говорил очень убедительно. Курилка одобрительно загудела.
Профсоюз на питерском предприятии Heineken был создан 14 января 2006 года, через неделю активисты вошли в кабинет генерального директора. Тот растерянно развел руками: «Что же вы нас не предупредили?»
А никто и не обязан предупреждать. По тому же сверхлояльному к рабочим Трудовому кодексу для создания профсоюза достаточно трех человек. Организация считается созданной сразу же после проведения учредительной конференции и приобретает все права, гарантированные законом о профсоюзных объединениях. Проблем с государственной регистрацией, которая дает профсоюзу статус юридического лица, обычно нет — она носит уведомительный характер.
«Сейчас мы полностью защищены, — Валерий Соколов делает глоток кофе в небольшом баре рядом со станцией метро «Проспект Большевиков». — Мы требуем повысить зарплату не потому, что хочется как в Австрии, а ориентируемся на инфляцию и годовую выручку предприятия. Рынок растет, и продажи растут у всех, но почему на соседней «Балтике» доходы рабочих выше, чем у нас?» В прошлом году, по словам Соколова, Heineken платил работникам в среднем 13 500 рублей в месяц, в то время как на заводах «Вена» и «Балтика» средняя зарплата была 25 000 рублей.
В профсоюз на Heineken сразу после регистрации вступило 78 рабочих из 1200 занятых на предприятии. Чего добился Соколов? Членам профсоюза подняли зарплату на 25%, при этом остальным рабочим — на 3%, объяснив, что все деньги ушли профсоюзу. «На меня [остальные] месяц исподлобья глядели, я им говорю: вступайте, и вам повысят, — вспоминает Соколов. — Через месяц начали вступать». В прошлом году профсоюз добился выплаты аванса в размере 40% оклада (Трудовой кодекс обязывает платить зарплату дважды в месяц), а также льготных путевок в санатории. С помощью юридической конторы, которая за ежемесячную плату 7000 рублей сопровождает возникающие трудовые споры, профсоюз Heineken вернул на работу двух уволенных сотрудников и снял выговор с заместителя Соколова по профсоюзной работе. Сейчас членом профсоюза является уже каждый третий сотрудник пивоварни.
Соколов допивает свой кофе и, извиняясь, спешно прощается — надо успеть договориться о транспорте, чтобы на следующий день принять участие в том самом пикете у ворот завода Ford во Всеволожске.
Профсоюзные комитеты созданы и активно действуют на российских пивоварнях компании InBev, кондитерских фабриках Nestle, СП «GM-АвтоВАЗ», предприятиях Coca-Cola. Точных данных о количестве проведенных ими акций нет, рабочие тихо решают свои вопросы с администрацией. Но очевидно одно: все эти объединения имеют мало общего с профсоюзами, входящими в Федерацию независимых профсоюзов России (ФНПР) — этим пыльным наследием СССР. Фордовский рабочий Этманов демонстративно вышел из ФНПР, а федерация в свою очередь осудила профсоюз Ford за экстремизм.
На последнем съезде ФНПР, состоявшемся осенью 2006 года, президент Владимир Путин призвал старые профсоюзы поменьше заниматься популизмом и бороться с «серыми» зарплатами. Члены новых профсоюзов, как правило, и так получают «белые» зарплаты. И у них другие задачи: они создают собственные забастовочные бюджеты, объединяются в комитеты солидарности, угрожают работодателям отключением канализации, электричества и водоснабжения, если те не пойдут на переговоры. На них работают профессиональные юристы.
Старейший независимый профсоюз в Санкт-Петербурге организовали докеры в апреле 1991 года. У проф-союза есть помещения в порту, предоставленные администрацией, но с корреспондентом Forbes проф-союзный лидер докеров Александр Моисеенко предпочел встретиться в офисе за пределами порта — помещение куплено и содержится на членские взносы. Это, кстати, неплохие деньги. В порту работает 1800 докеров, 90% из них члены профсоюза. Ежемесячный членский взнос — 2% зар-платы. При среднем заработке 22 000 рублей получается около $30 000 в месяц. Были времена, когда профсоюз по доверенностям докеров управлял 17% акций порта и его представители входили в совет директоров. Потом вопреки уговорам профсоюзных лидеров докеры свои акции продали, и с 1998 года, как говорит Моисеенко, «в имущественные дела профсоюз не лез».
Пока «имущественные дела» не коснулись рабочих. В 2004 году у ОАО «Морской порт «Санкт-Петербург» сменился собственник. К управлению пришла команда владельца Новолипецкого металлургического комбината Владимира Лисина. Профсоюз начал действовать: потребовал пересмотра тарифной сетки и индексирования окладов. Руководство порта просьбу проигнорировало. «Логика у них, мягко говоря, была странная, — рассказывает Моисеенко. — Говорят: вы 22 000 рублей получаете, а у нас сталевар в Липецке 10 000 рублей, чем вы недовольны?» И профсоюз устроил итальянскую забастовку.
Это самое популярное словосочетание в речи новых профсоюзных боссов. Итальянская форма протеста предполагает выполнение должностных обязанностей строго по правилам и инструкциям, что серьезно тормозит работу и наносит ощутимый урон бизнесу. Даже на самых современных производствах изложенные на бумаге правила сильно отличаются от реального технологического процесса. Например, только инструктаж по технике безопасности перед началом рабочего дня может занимать полтора-два часа. Итальянская забастовка докеров длилась 57 дней, после чего требования профсоюза были выполнены.
В июне 2005 года питерские докеры вновь объявили итальянскую забастовку, требуя подписания нового коллективного договора, когда действие старого закончилось. Грузооборот порта упал на 10%, и администрация снова была вынуждена принять выдвинутые требования.
Рабочие легко учатся. Опыт петербургского порта переняли в конце 2006 года грузчики порта в Новороссийске. 15 декабря недовольный пересмотром норм выработки и снижением расценок на перевалку грузов профсоюз новороссийских докеров объявил месячник «образцово-показательного труда», читай — ту же итальянскую забастовку. Оборот крупнейшего в России порта, по данным профсоюза, упал в два раза (администрация говорит, на 10%), на подходах скопились тысячи вагонов. К концу декабря администрация пошла на уступки, и забастовка была прекращена. В компании TPS, управляющей Новороссийским морским торговым портом, признают, что вынуждены сотрудничать с профсоюзом. «В порту работают тысячи человек, со всеми не договоришься, — объясняет первый вице-президент TPS Владимир Каяшев. — А профсоюз выражает интересы рабочих, с ним удобнее».
«Бороться с профсоюзом бесполезно, как бесполезно бороться с природным явлением, — комментирует Дмитрий Шустерняк, генеральный директор компании «ФинЭкспертиза. Консалтинг», специализирующейся, в том числе, на управлении персоналом. — Но можно научиться его предсказывать, минимизировать его воздействие, а иногда даже обращать его себе на пользу».
Договориться полюбовно удается довольно часто. Валентина Воронина создала на авиатранспортном предприятии «Пулково» в 1996 году профсоюз бортпроводников Санкт-Петербурга и с тех пор всегда активно поддерживает и участвует в акциях солидарности новых питерских профсоюзов. Сама, однако, сор из избы не выносит. «Да, у нас нарушают трудовое право — не признавали переработки, например. Но мы решаем эти вопросы», — говорит Воронина. Ее рецепт? Заключение коллективного договора. «Мы умеем договариваться, поэтому у нас ни разу не было задержки зарплаты и она всегда индексировалась». В этом году профсоюз бортпроводников ждет большая работа: в 2006-м «Пулково» влилось в государственную авиакомпанию «Россия», которая, по мнению Ворониной, не проявляет желания договариваться с работниками и профсоюзом.
До середины 1990-х на всю страну гремели своими акциями профсоюзы «Норильского никеля», но с приходом на предприятие людей «Интерроса» ситуация быстро изменилась. «[Совладелец «Интерроса» Михаил] Прохоров сказал, чтобы на предприятии прекратили все разборки с профсоюзами и начали налаживать отношения», — вспоминает в интервью Forbes Валерий Мельников, организовавший в 1991 году независимый профсоюз «Норильского никеля». С 1997 года на комбинате не проводится стачек, забастовок, пикетов, никто ничего не требует и не протестует. Дела самого Мельникова резко идут в гору. Он становится депутатом Городской думы, а в 2001 году избирается в законодательное собрание Красноярского края по спискам Северной партии, поддерживаемой «Норильским никелем». В 2003 году бывший профлидер садится в кресло мэра Норильска.
Свой карьерный рост с действиями администрации «Норникеля» Валерий Мельников не связывает: «Мне никто не помогал, не финансировал». Сейчас мэру Норильска ссориться с руководством комбината и вовсе не с руки — город полностью зависит от крупнейшего предприятия.
Но это «Норильский никель» может запросто обставить дело так, что бывший профсоюзный лидер станет мэром города. А как быть компаниям, у которых нет подобных возможностей?
Российский завод Ford вступил в длительное противостояние с рабочими. Коллективный договор в редакции профсоюза руководству предприятия не понравился. По словам представителя Ford Екатерины Кулиненко, некоторые требования договора не соответствуют российскому законодательству, некоторые — общим правилам и нормам компании в Европе (деталей она не раскрывает). «Компромисса мы не достигли, — резюмирует Кулиненко. — Вместо продолжения переговоров профсоюз заявил о трудовом споре». По закону его можно разрешить с помощью примирительных комиссий и трудовых арбитражей. Если договориться не удается, закон разрешает работникам воспользоваться самым мощным орудием классовой борьбы — забастовкой. При этом еще до забастовки администрация сообщила рабочим, что готова на повышение оклада на 14–20%, дополнительный день к отпуску, пособие по выслуге лет в размере 10 000 рублей всем отработавшим на предприятии пять лет. Не помогло.
Чем закончится противостояние труда и капитала? Один из менеджеров завода утверждает, что руководство Ford в Европе сильно раздражено происходящим во Всеволожске: «Рабочие снижают привлекательность сборки автомобилей в России. Профсоюзы ведь не знают о том, что некоторые вице-президенты готовы предложить свернуть производство под Питером. На фоне закрытия заводов компании в Америке и Европе это будет выглядеть как мелкая неприятность». (Пресс-секретарь Ford Motor Company Том Малкольм заявил Forbes, что у компании нет намерения закрывать российскую сборку.)
Да, действия новых профсоюзов наносят существенный удар по эффективности производства. А их лидеры поднимают головы все выше, призывая рабочих объединяться в борьбе с менеджментом и собственниками предприятий. Организатором пикета в поддержку рабочих завода Ford во Всеволожске выступил Комитет солидарных действий Санкт-Петербурга и Ленинградской области, в состав которого входят профсоюзы бортпроводников, «Водоканала», летчиков, железнодорожников и ряд других организаций.
Российское трудовое законодательство, играющее на стороне работников, — мина замедленного действия под ногами инвесторов. Но, по мнению Владимира Гимпельсона из ВШЭ, никто не будет переписывать Трудовой кодекс, предприятиям придется научиться с ним жить и искать общий язык с работниками. Компаниям Toyota и Nissan, собирающимся открыть производство под Санкт-Петербургом, придется это учесть. «Ситуация на заводе «Форд-Всеволожск» никак не повлияет на «краткосрочные» планы компании Toyota в отношении инвестиций в России», — говорит глава представительства Toyota Motor в Санкт-Петербурге Ичиро Чиба. В то же время японцы внимательно наблюдают за профсоюзной активностью на Ford и считают стачки «очень серьезной проблемой». И это еще до того, как компании начали нанимать сварщиков, монтажников и других работников конвейера.