Ольга Слуцкер: «Я пошла работать для того, чтобы быть интересной людям»

Экс-супруга экс-сенатора Ольга Слуцкер переживала развод на глазах у света. Как подобает светской львице. Сложно определить, чего тут больше — светского маркетинга в бизнесе или успешного бизнеса для высшего света. Редкая женщина, на мужские инвестиции выстроившая конкурентный бизнес. Редкая бизнес-леди, оказавшаяся героиней светских хроник раньше появления самих хроник. 

Знаю, вы очень гордитесь своими родителями. Расскажите о них.

О. С.: Мне очень повезло c семьей. Я росла очень счастливо. Повезло, что я родилась у горячо любящих друг друга людей, причем это любовь очень сильная, страстная, искренняя, преданная. Мои родители отметили в этом году золотую свадьбу. Маме до сих пор небезразлично, как она выглядит. Я не помню, чтобы мама не накрасила губы. Папа ее очень любит до сих пор, смотрит на нее и говорит: «Посмотри, какая у нас красивая мамочка!» Они очень мужественно друг друга поддерживают. Оба пережили онкологию, которую нам удалось победить. В общем-то, они люди здоровые, слава богу. И у меня, кроме питерского хронического тонзиллита, особых проблем со здоровьем никогда не было. История их знакомства совершенно фантастическая. Мама была замужем за чехословацким дипломатом. Она акушер-гинеколог, работала в дипгоспитале в Ираке и в Праге. Мама — москвичка, но так получилось, что бабушка Полина переехала жить в Ленинград. И мама приехала в отпуск из Багдада, шла по Невскому проспекту, а навстречу ей шел папа. Еврейский парень 33 лет, не женатый, адвокат, который работал в Великих Луках, это за 500 км от Питера. К этому моменту он двое или трое суток играл в преферанс, не вставая со стула. Папа — любитель красивой жизни, карт, женщин, гуляка и симпатяга. И вот они сталкиваются на Невском проспекте. Папа ее увидел и влюбился. Он рассказывает, что не мог оторвать взгляда от загорелой голубоглазой красавицы с рыжими волосами.

Наверняка очень фирменная?

О. С.: Да. В голубом плаще из болоньи, столь модном в то время в СССР. Они встретились, и папа больше не хотел с ней расставаться. А папа из очень скромной еврейской семьи. До революции семьи его родителей, его бабушка и дедушка были очень-­очень богатыми промышленниками. Мой прадед был купцом первой гильдии, что для евреев в царской России было труднодостижимо. После революции все их предприятия национализировали. Спас прадеда, как ни странно, Ворошилов. Как все либерально настроенные евреи, прадед был антимонархистом и прятал Ворошилова от охранки у себя дома. Когда их забрали в ГПУ, прабабушка написала письмо, которое чудесным образом дошло до Ворошилова, на тот момент командующего Южным округом. И он помог. Моя бабушка работала врачом скорой помощи, а дедушка — инженером-строителем, в партию не вступали, жили очень скромно. Папа с красным дипломом закончил юрфак Ленинградского университета в 1952-м году, когда в СССР шла борьба с космополитизмом. Он мечтал быть адвокатом по уголовным делам, но ему вообще не дали распределения, хотя он просился в самую отдаленную точку СССР. После нескольких лет поисков работы по специальности и смерти Сталина он получил работу в Великих Луках. Жил он со своими родителями в коммунальной квартире на улице Моховой, где они пережили блокаду. Туда моя мама переехала из заграничного особняка со слугами и поваром. Но они так полюбили друг друга, что больше не расставались. На тот момент у них, правда, возникла одна большая проблема — из Советского Союза уехать было тяжело, но вернуться было еще сложнее. С большими мытарствами маме вернули советское гражданство, а прописку в Ленинграде ей не хотели давать. Помог отец писательницы Александры Марининой, он был полковником милиции, и папа не раз сталкивался с ним по работе.

Ваш папа все-таки смог устроиться адвокатом по уголовным делам?

О. С.: Да, он свою мечту реализовал.

А есть мечты, которые он не реализовал?

О. С.: Собственные спортивные достижения! Потому что папа, кроме всего прочего, нереальный фанат и знаток спорта. Правда, я ни разу не видела, чтобы он бежал, отжимался или занимался физкультурой, но нет соревнований, которые он не смотрит.

Но фехтование — это ваш собственный выбор?

О. С.: Никогда в жизни! Я, как любой ребенок из интеллигентной семьи, была приучена с детства читать. И конечно, любила Дюма. Поэтому была как минимум не против. Но вообще это все случайность. Папа шел с работы, увидел новое здание, подумал, что это бассейн, взял и записал меня. И когда спросил, какой купальник надо приносить, ему ответили: длинный спортивный костюм, потому что это фехтование. Он решил уже не вычеркивать меня, потому что спортивная школа была рядом с домом. Мне очень-очень сильно повезло, что я попала к фантастическому тренеру — Фаине Наумовне Саевич.

Советские спортшколы всегда ориентировались на высокие результаты. Не было психологически трудно?

О. С.: Я училась в английской школе, но лучше всего помню уроки физкультуры и нашу учительницу. У нее было для меня два прозвища — «интеллигентка» и «дама с собачкой». Потому что я не так бежала, не так кувыркалась, не так прыгала через козла. Я висела на канате, как она говорила, «как сопля», и все это звучало при всем классе. И когда пришла в фехтование, я знала про себя, что не очень спортивная, но мой тренер и другие тренеры в нашей спортивной школе смогли меня заинтересовать и увидеть во мне способности, которые не замедлили дать результат. У Фаины Наумовны практически 100% учеников поступали в вузы, и некоторые из них были первыми в своих семьях, у кого было высшее образование. Я была бы счастлива, если бы у моих детей появился именно такой педагог.

Но до института вы учились в спортивной школе-интернате?

О. С.: Да, туда собирали талантливых ребят, претендентов на сборную СССР. В юности я хотела быть адвокатом, но профессионально занималась спортом, и, что греха таить, учеба, конечно, страдала. Плюс я не хотела бросать спортивную карьеру после школы и поэтому поступила в Университет физической культуры им. Лесгафта.

А как произошло перемещение из мира фехтования в мир золотой молодежи? Еще не было жанра светской хроники, когда вы стали ее участницей.

О. С.: Я, живя в Москве, познакомилась с продюсером Юрием Айзеншписом, который пригласил нас поехать в Батуми на фестиваль «Солнечная Аджария». Для меня тогда шоу-бизнес — это были люди из телевизора, я никого не знала. И в этой поездке за несколько чудесных дней в Батуми я познакомилась со звездами, со многими из них я до сих пор поддерживаю дружеские отношения, в том числе с Наташей Ветлицкой, она моя ближайшая подруга. Когда мы прилетели в Москву, Ветлицкая пригласила меня в клуб «Галерея» Федора Бондарчука и Степы Михалкова. Любой человек, который на тот момент представлял из себя что-либо или пытался представлять, все там перебывали. Мама Светланы Бондарчук вела бухгалтерию. И в конце каждого месяца хваталась за голову от финансовых результатов, потому что ребята про всех говорили: «Это мой гость». И в результате в этом клубе денег не зарабатывали. Но они были молодые клипмейкеры, жили легко и азартно. Федор до сих пор вспоминает, что, когда я появилась в клубе в своей цветной косухе от Jitrois с выложенными на ней разными флагами, джинсах и настоящих американских питоновых ковбойских сапогах, он прямо замер от восхищения. И мы как-то сразу подружились. У Бондарчуков и Михалковых-младших были очень открытые и хлебосольные дома. В те годы творческого бума их двери вообще не закрывались.

А как вы с Владимиром познакомились?

О. С.: Я приехала в Сочи со своими друзьями, у меня были спортивные каникулы. И когда я регистрировалась в гостинице, подошел Владимир со мной познакомиться и пригласить в ресторан. Молодой человек моей подруги, с которыми я приехала, прошептал: «Соглашайся! В ресторан сами не попадем. Только скажи, что без друзей не пойдешь». И я приняла приглашение Владимира. Он оказался одним из первых российских бизнесменов.

Что тогда этот бизнес собой представлял?

О. С.: Он поставлял очень мощные компьютеры для ЗИЛа.

А как происходили те изменения, которые сделали Владимира тем человеком, который выставил вас из дома и отнял детей?

О. С.: Думаю, иногда мы что-то предполагаем, а жизнь начинает развиваться как-то по-другому в семье. У тебя есть твои ценности и интересы, которые для тебя важны, а у твоей половины они другие. И ты готова по-женски уступать. Но в какой-то момент наступает та грань, когда нужно делать выбор, можешь ты идти на компромиссы или нет. Очень важно, чтобы женщина была самостоятельна финансово. Если есть эта независимость, уходит необходимость абсолютного подчинения.

На первый клуб деньги дал Владимир?

О. С.: Да. Они делали проект, и он зашел в тупик. Тогда я предложила: «Можно я сама это сделаю? Возьму на себя инициативу, ты не против?» И он разрешил, просто чтобы от головной боли избавиться.

А зачем вам это было нужно? Все же классно было: «Мерседес», сапоги питоновые, друзья интересные…

О. С.: Родители воспитали так, что нельзя не работать, трутнем нельзя быть. Я считаю, что женщина имеет все возможности для самореализации, для того чтобы изменить этот мир к лучшему, что женщина должна быть интересной и уважаемой за ту работу, которую она выполняет. У меня всегда было желание иметь самостоятельные средства. В зависимости ничего плохого нет, это просто другой выбор. Но где гарантия, что мужчина, за которого ты вышла замуж, в какой-то момент не захочет поменять к тебе отношение?

Но вы же начали заниматься этим делом не потому, что собирались разводиться в перспективе?

О. С.: Нет, конечно. Есть женщины не работающие, которые являются частью успеха своих мужей. Не только замечательные мамы, но и мудрые, талантливые, рачительные хозяйки, умеющие приумножить благосостояние своей семьи. Я пошла работать именно для того, чтобы быть интересной людям. Никто не молодеет, и сегодня вам 20, а потом 60, и чем вы будете заинтересовывать общество?

Вы же читали новости. Про Слуцкера писали, что он мог быть причастен к делам против разных людей. Какую реакцию это у вас вызывало?

О. С.: Да, я читала об этом. Мое мнение: если ты не хочешь, чтобы твоя судьба переплеталась с судьбой твоего врага, для этого его нужно отрезать, а не заплестись с ним в конфликт.

Коллекцию искусства вы сформировали из семейного бюджета или из собственных денег?

О. С.: Это моя была коллекция.

Ваша коллекция началась до повальной моды на современное искусство. Как вы пришли к этому?

О. С.: Сначала покупала в Питере академическое искусство — Маковский, Коровин, Шишкин. Впоследствии все оказалось подделками за небольшим исключением. И я настолько обиделась, что решила покупать только живых художников! Познакомилась у друзей с Айдан Салаховой и начала покупать искусство у нее. Потом мы поехали на Берлинскую биеннале. Я увидела совершенно другой мир. Купила тогда фотографии Спенсера Туника и Картье-Брессона. Потом я приехала в Базель, и он вообще меня оглушил: как это можно Дега купить, Моне, Мондриана?! И понеслось. Я любила украшения, но искусство дает принципиально иные эмоции от обладания. Кстати, моя коллекция очень поддержала меня, когда нужно было строить новую жизнь.

Вы продолжаете пополнять коллекцию?

О. С.: Да. Несколько лет, пока шли суды, я не хотела ничего покупать. И даже не потому, что с деньгами трудно было, хотя и это тоже. Судебные разбирательства съедают кучу денег. Для покупки искусства тоже нужно вдохновение, которого у меня все эти годы не было.

Кому вы первому позвонили, оставшись у запертых ворот?

О. С.: Своему адвокату. И в милицию.

А куда пошли жить? Ходят упорные слухи, что Полина Дерипаска буквально тут же приобрела квартиру для вас.

О. С.: Нет. У меня не было никакой квартиры, я жила в гостиницах то в Петербурге, то в Москве или у Светы с Федором. Я все не хотела признавать, что это не временная ситуация, все ждала, что вот-вот все разрешится. И в один момент я села и подумала: все, это надолго, и мне нужен свой собственный новый дом. А пока его не было, моя подруга Полина предложила мне жить в ее квартире.

Есть мнение, что женщина мужчину из тюрьмы дожидается, а мужчина женщину нет. Насколько я понимаю, ваши новые отношения начались на выходе из предыдущего брака. 

О. С.: Обобщая, хочу сказать, что у меня не такой большой круг близких мне людей, и в этом круге ни один человек не потерял терпения. Все они, скажем так, дождались меня. И я думаю, что мне здесь жаловаться не на что. Когда человек совсем слабый и он расписывается в своей слабости, ему никто и помогать не хочет. А если человек попал в жуткую ситуацию, но он активно борется, ему помогают. В том обществе, где я вращаюсь, люди нацелены на результативность, и они готовы тебе помочь, но нудить все время про свои проблемы тоже не нужно.

Как сейчас вы распределяете свое время? Изменилось ли что-то по сравнению с прошлой жизнью?

О. С.: Очень изменилось! Изменилось, еще когда Миша и Аня были маленькие. Когда родилась Анечка, а это было 11 лет назад, я отошла от оперативного управления РФГ.

На тот момент компания еще принадлежала вам?

О. С.: Да, и я была генеральным директором со всеми вытекающими обязательствами. Когда  родилась Анечка, Мишеньке было пять лет, и я решила, что это время, когда надо уделять детям больше внимания. Я осталась председателем совета директоров и президентом World Class, что позволяло мне гораздо меньше времени проводить в офисе и самостоятельно кроить свой календарь и свой график работы. Недавно я стала председателем комиссии по здоровому образу жизни Российско-китайского делового совета.

Сейчас создан прецедент, когда вашей компанией управляет человек, который вырос не из тренеров, а скорее из клиентов компании. Как вы к этому относитесь?

О. С.: Я очень надеюсь, что Николай Прянишников (бывший вице-президент по развитию бизнеса корпорации в Центральной и Восточной Европе), который буквально только что заступил на позицию СЕО, привнесет свой успешный управленческий опыт и знания из индустрии высоких технологий. И мне очень интересно вступить в новый этап развития «Русской Фитнес Группы».

Открывается клуб World Class в Монако. Когда вы это запланировали?

О. С.: По поводу открытия клуба в Монако у меня давно были идеи, потому что я сама какое-то время достаточно часто туда ездила на лето, а потом перестала. И перестала именно по той причине, что я тренируюсь и хочу даже попробовать что-то новое во время отдыха, а в Монако этого нет. Там «прожигают жизнь», так исторически сложилось. Но генерация людей поменялась. Новые богатые в большинстве своем люди, которые впахивают с утра на тренировке, которые за ужином без углеводов обсуждают, кто какой полумарафон побежит, а не начинают свой день с бутылки шампанского. И как только у нас появилось предложение из Монако, мы с радостью на него откликнулись.

Вы лично занимаетесь клиникой «Наследники»?

О. С.: Я занимаюсь клиникой «Наследники» как бизнесом. Мне этот проект интересен, потому что я еще и клиент этой клиники.

А вы открыли бы такую клинику, если бы…

О. С.: Скорее всего, нет. Я много лет знаю профессора Татьяну Юрьевну Гурскую и генерального директора клиники Марию Владимировну Манько и, когда получила предложение участвовать в бизнесе, с удовольствием согласилась. Такой медицинский центр — актуальный бизнес, особенно в мегаполисах. Женщины стали рожать позже, экология стала хуже, обилие стрессов, репродуктивная функция падает. Наша клиника имеет 75% позитивного результата по ЭКО, это очень высокий результат. В «Наследниках» у меня не было задачи мгновенно заработать. Поэтому мы можем себе позволить приглашать на работу отличных специалистов и предлагать им хорошие финансовые условия.

У вас есть еще какие-то бизнесы?

О. С.: Нет.

Судебные разбирательства затронули фитнес-бизнес?

О. С.: Нет

Вам не кажется, что новый кризис здесь приведет к тому, что sex-drugs-rock'n'roll возобладают над здоровым образом жизни и другими ценностями, присущими благополучию?

О. С.: Надеюсь, что нет. У меня был случай, я его до сих пор помню. В начале нулевых ко мне в клубе на Житной подходит дядечка, который сообщает: «Я всем доволен». Я еще удивилась — обычно подходят жаловаться. А он продолжает: «Я в 1998 году потерял все: бизнес, жена ушла с ребенком. И кто-то из друзей посоветовал вступить в клуб. И знаете, меня фитнес и ваш клуб спасли от депрессии, от того, чтобы просто на себя махнуть рукой. Сейчас у меня новый бизнес, только что родился ребенок от новой жены». Это ответ на ваш вопрос. Здравые люди понимают, что выкарабкаться можно, только будучи в своем уме, сильным и здоровым.