Рисующая машина: как художница Розмари Трокель борется с предрассудками о женщинах в искусстве

Розмари Трокель стартовала в искусстве стремительно: она начинала в самом конце 1960-х, добилась успеха в 1970-е, а в 1980-е стала одной из первых в мире успешных женщин-художниц, которым удалось пробиться в первый бастион и по уровню цен на работы, и по уровню выставок. Ее ретроспективы показывают нью-йоркский MoMA, парижский Центр Помпиду, лондонская галерея Serpentine, Kunstmuseum в Базеле. Работы Трокель в собрании Tate Modern и MoMA. Кроме Розмари Трокель таких женских прорывов было, пожалуй, меньше десяти — хватит пальцев на двух руках, чтобы их пересчитать.

В советской России были «амазонки русского авангарда» — но большая слава и к Степановой, и к Поповой, и к Розановой пришла только после смерти. Розмари Трокель получила свою славу довольно рано. К своему художественному таланту она добавила то, чего были лишены «амазонки авангарда»,— мягкую силу женской проблематики.

В отличие от своих современниц Яеи Кусамы и Ребекки Хорн, Трокель интересует повседневность женской жизни. С чувством юмора, самоиронией, соблюдая дистанцию, достаточную для рефлексии, она играючи, легко и при этом невероятно пластически мощно артикулирует в своих работах вопросы: где место женщины в жизни, неужели на кухне? Так появляются работы с изображением горелок на электроплите.

Выбирая между поп-артом и минимализмом, Трокель не выбирает ни того, ни другого, но сдержанность минимализма ей безусловно ближе. Круги конфорок Трокель выглядят как зоны входа в иную реальность. В коллекции семьи Марамотти, владельцев Max Маra, крупнейшей частной коллекции современного искусства в Италии, есть ранние газовые гениальные горелки Трокель.

Затем художница берется за вязание — испокон веку традиционное женское занятие. Вяжет Трокель из шерсти цвета советских рейтуз. Вяжет на славу — ее perfectly well done трикотажные работы — самые дорогие работы женщины-художницы на рынке. В 2014 году ее «нитяная живопись» ушла на Sotheby’s за $5 млн.

В 1980-1990-е Розмари Трокель занялась видео, исследуя пластические возможности нового для нее медиа. Моя любимая работа: как моль поедает трикотаж, делает дырочки, а потом принимается их зашивать.

Художница натягивает продырявленный молью трикотаж на основу, прикрывая стеклом, — так создаются работы, которые кажутся звездным небом. Смотришь, и дух захватывает от того, как совершенно, четко, лаконично, с юмором это сделано. Трокель словно говорит нам: «Да, я женщина, но я вижу своим женским взглядом то, что закрыто от мужчины, в этом бытовом мире я вижу чудо, равновеликое открытию астрономов, когда они в телескопы открывают звезды. А мне для этого достаточно дырочки, проеденной молью в шерсти».

Мы показываем, как художница играет на всех регистрах. Как она, гениальный рисовальщик, вызывает трепет одной линией. Ее рисунки пронзительны: мужчины и мальчики, женские и мужские портреты.

Для меня стала открытием фотография Трокель. На рынке фотографий нет, музейные выставки проходят нечасто. Впервые увидев фотографии Розмари Трокель, я была поражена качеством ее работы — она снимает спящего мальчика,  обрабатывая пленку, буквально вымывает серебряный слой — на бумаге возникает серебряное сияние.

Сейчас, когда каждый художник — персонаж, а каждая работа художника — по сути его автопортрет, Трокель не ездит на открытия своих выставок, не дает названия выставкам, она уходит в тень своего искусства, словно специально вываливается из времени. Так она может позволить себе быть всегда разной и делать свои работы так долго, как она того захочет. Хочет лепить — лепит, вязать — вяжет, фотографировать — фотографирует. Ко всем процессам подходит ответственно, все делает качественно. Ответственность — это чисто женское качество.

Однажды она по-женски ответила дриппингу Джексона Поллока — создала свою машину для рисования, где каждая кисточка содержит волосы друзей художника и в том числе ее собственные. Так Трокель обыграла предельно личностное и механическое в искусстве. Машина выставлена у нас в музее.

А недавно на FIAC в Париже я видела керамику Трокель. Мы привыкли к ее изысканному минимализму, а здесь — барочный подсолнух. Он сиял так, что стал энергетическим центром Гранд-пале.

Трокель не вступает в прямой контакт с музеями и галереями, но отвечает на электронные письма. Мы советовались с ней по экспозиционному устройству выставки, и что очень приятно — ей понравилась наша развеска.

Во всех своих проявлениях Розмари Трокель успешна, она — сильный крепкий художник, одновременно хрупкий и эфемерный, с огромным полем ответственности. Я люблю ее и глубоко уважаю.