Развивающиеся страны на грани дефолтов, девальваций, банковских кризисов и политических катаклизмов. Пока мы наблюдаем лишь первое действие – девальвацию национальных валют. Еще есть возможность выбраться, но сами проблемные страны уже не в состоянии решить свою судьбу – она теперь в руках ЕЦБ, Китая и в меньшей степени США и МВФ.
Что происходит? Это началось в мае прошлого года, когда первые намеки Бена Бернанке (теперь уже бывшего председателя ФРС) на сокращение программы количественного смягчения (QE3) прозвучали ударом гонга для инвесторов на развивающихся рынках. И хотя потом было несколько неожиданных и позитивных для рынка решений ФРС по сохранению высокой скорости работы «печатного станка», валюты развивающихся стран начали стремительно дешеветь. Фактическое сокращение QE3 с 18 декабря 2013 года усугубило проблему. Политические события и непредсказуемые решения в Турции, Таиланде, Украине и Аргентине также помогли «страху» победить «жадность».
Еще в прошлом году это выглядело лишь как рутинный переток средств инвесторов из активов развивающихся стран в акции и недвижимость развитых. К концу января 2014 года обвал валютных курсов достиг такого масштаба, что на рынках ожили призраки 1997-1998 годов: "Турция обанкротится, как Таиланд в 1997 году" (CLSA); "Турция встала на колени" (Джордж Магнус, бывший экономист UBS); "Миру грозит шок дефляции, из-за того что страны БРИКС ликвидируют пузыри на кредитных рынках" (The Telegraph) и т.д. Все большую популярность приобретает придуманный аналитиками Morgan Stanley термин Fragile Five (F5) для объединения пяти самых хрупких развивающихся стран: Бразилия, ЮАР, Турция, Индонезия и Индия.
Повторятся ли события 1997-1998 годов? В России такое же развитие событий, как и в 1998 году, сегодня маловероятно, а вот в ряде развивающихся стран сценарий вполне может повториться. «Черный список», построенный в порядке убывания вероятности, выглядит так: Турция, Венгрия, ЮАР, Индонезия и Таиланд. Особняком стоят уже находящиеся в состоянии «постоянного банкротства» Аргентина и Украина. Стоит учесть и пять основных отличий «сейчас» от «тогда» – по два в положительную и отрицательную стороны и одно нейтральное.
Во-первых, развивающиеся рынки в целом стали более кредитоспособными и накопили значительные золотовалютные резервы, но они сконцентрированы в самых крупных странах: государствах Северной Азии (Китай, Корея и Тайвань), в России и странах ОПЕК. Из-за них счет текущих операций суммарно по всем развивающимся рынкам положительный. В 1997 году он был отрицательным. Во-вторых, валюты большинства развивающихся стран находятся в свободном плавании и падают уже давно. Следовательно, вероятность резкого обвала (Аргентина и Белоруссия тут как раз исключение, так как там был регулируемый курс) сегодня меньше, чем в 1997 году.
С другой стороны, ряд крупных развивающихся стран имеют совокупный долг, значительно превышающий уровень 1997 года, глубоко отрицательный счет текущих операций и нестабильную политическую ситуацию. К тому же за прошедшие годы эти страны наслаждались слишком большим притоком капитала. Второе отрицательное отличие состоит в том, что у развитых стран нет ни ресурсов, ни желания помогать проблемным развивающимся странам, а торможение реформы МВФ не оставляет особых надежд на помощь этой организации.
И наконец, последний фактор: Китай. В конце 1990-х он не был супердержавой с $3 трлн резервов и быстрорастущей экономикой. Поэтому в «плюсы» идет его способность спасти несколько стран. А в «минусы» — то, что его рост в последнее десятилетие отчасти и стал причиной текущих проблем развивающихся стран, которые брали все большие и большие кредиты под увеличение экспорта в Китай. И теперь, когда его экономика замедляется, да еще и находится под гнетом долговых проблем муниципалитетов и корпоративного сектора, остальным развивающимся странам сложнее найти рынки сбыта для своей продукции, а платить по долгам надо.
Кто же будет спасать «хрупкую пятерку»?
Если ситуация продолжит ухудшаться, что, скорее всего, и произойдет, то ни повышение ставок, ни валютный контроль, ни административные меры, принятые самими странами, не помогут остановить отток капитала. А сумма на кону стоит немаленькая – на конец III квартала 2013 года, по данным BIS, все экономические агенты F5 должны были только банкам остального мира $1,17 трлн (и еще $0,5 трлн по деривативам и гарантиям). При таких объемах долга проблемы могут возникнуть не только у заемщика, но и у кредитора, а это, прежде всего, американские, европейские и японские банки. Также это станет проблемой Китая, для которого девальвация валют развивающихся стран грозит потерей конкурентоспособности своего экспорта.
Коль скоро ФРС 29 января явно обозначила, что пока не считает проблемы развивающихся стран своими проблемами, эстафетная палочка передается главе ЕЦБ Марио Драги – 6 февраля будет очередное заседание. А дальше закончатся новогодние праздники в Китае, и может, «синяя деревянная лошадь» поможет всем развивающимся странам выйти из пике, например через механизмы Банка Развития BRICS (о его создании договорились в прошлом году, совокупный пул – $100 млрд) или прямые кредиты в юанях.
Как банкротство крупных развивающихся стран отразится на развитых? Пострадают, конечно, все. Если не через экономические каналы распространения заразы, так через рост премии за риск и падение котировок акций. Однако не надо забывать, что европейские и американские рынки практически не заметили кризиса 1997-1998 годов, лишь немного напугавшись российского дефолта, но и то только из-за банкротства американского фонда LTCM, вынудившего ФРС снизить ставку.
Сильнее всех пострадают акции европейских компаний, которые могут упасть на 20-30%, поскольку их экономические отношения с развивающимися странами не ограничивались лишь экспортом, но и включали огромные объемы прямых инвестиций и банковских кредитов. Кстати, крупнейшая экспозиция на турецкие банки у Греции. Американский же рынок сможет пережить эту проблему достаточно легко, отделавшись падением S&P500 на 5-10%, несмотря на то что американские финансовые институты имеют значительные интересы в F5 — фактор роста отечественной экономики и приток репатриированного из развивающихся стран капитала окажется важнее. Однако если «зараза» дойдет и до Китая, хотя бы в виде торможения роста до 3-5%, мы рискуем увидеть синхронный уход всех фондовых рынков в медвежий тренд.