Автор — сотрудник Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара
Первого января 2011 года Эстония войдет в зону евро. Прибалтийская республика стала семнадцатым государством — членом ЕС, отказавшимся от национальной валюты, и первой страной бывшего СССР, перешедшей на евро.
Присоединение к зоне евро стало символом успеха рыночных реформ, проводившихся в Эстонии после распада Советского Союза. Эстония была первой страной, которая вышла из рублевой зоны (в июне 1992 года) и ввела собственную национальную валюту. Эстония первой из республик бывшего СССР преодолела трансформационный спад и перешла к экономическому росту (1994 год). Эстония была первой посткоммунистической страной, которая решилась на полную конвертируемость своей валюты.
Ключевыми составляющими эстонских преобразований были глубокая микроэкономическая либерализация, радикальная валютная реформа и чистая денежная приватизация. В 1992 году эстонское правительство, состоявшее из талантливых молодых ученых, осуществило либерализацию цен, внутренней и внешней торговли. В 1994 году Эстония заключила ряд соглашений о свободной торговле с Европейским союзом, по которым республика получала право пользоваться свободой торговли с ЕС на симметричной основе наравне с восточноевропейскими странами. Последовательная экономическая либерализация позволила не только быстро преодолеть дефицит товаров и услуг (столь характерный для социализма), но и превратить Эстонию в страну с самой свободной торговлей и с наименьшим уровнем коррупции среди всех посткоммунистических государств.
Важнейшим элементом денежной реформы стало применение специфической монетарной системы — валютного совета. Эстонская крона была привязана к немецкой марке по фиксированному курсу — 8 к 1. Эстонцы с готовностью взяли на себя обязательство сбалансировать государственный бюджет, отказавшись от проведения самостоятельной денежной политики и государственных заимствований. Тем самым инфляция ставилась в зависимость от состояния платежного баланса. Внедрение режима валютного совета стало возможным благодаря наличию значительных резервов: незадолго до Второй мировой войны эстонское правительство разместило свои золотые запасы в Швеции, Великобритании и Швейцарии. В 1990-е годы Эстония получила их обратно. В целом валютный совет позволил Эстонии быстро осуществить макроэкономическую стабилизацию и свести к минимуму последствия финансового кризиса в Юго-Восточной Азии и России в 1997-1998 годах.
В конце 1992 года начало свою работу Агентство приватизации, которое вскоре начало реализовывать программу приватизации, поддержанную министерством финансов Германии. К концу 1994 года в рамках этой программы было продано 192 предприятия на сумму почти $100 млн. К этому времени около 80% государственных предприятий (без учета транспорта и предприятий коммунального хозяйства) сменили собственника, при этом 40% государственных компаний были проданы иностранным фирмам. В процессе приватизации также использовались ваучеры, право на обладание которыми имели лица, проживавшие в Эстонии не менее 15 лет. Помимо этого, высокими темпами шла «малая» приватизация: к концу 1994 года 65% средних предприятий находилось в частной собственности. В начале 1990-х статистика ежегодно отражала создание 10 000 новых малых предприятий.
Рыночные реформы заложили базу устойчивого экономического роста. В период с 1995-го по 2007 год спад наблюдался только однажды — в 1999-м. За этот же отрезок времени безработица снизилась с 10% до 5,5%. В страну хлынул поток прямых иностранных инвестиций: их объем увеличился с $265 млн в 1994 году до $581 млн в 1998-м. Республика высоко котируется в международных рейтингах. Так, по индексу экономической свободы Heritage Foundation Эстония занимает шестнадцатое место из 179, по индексу восприятия коррупции Transparency International — 26-е из 178, по индексу Doing Business — 17-е из 183.
Несмотря на тяжелейший экономический кризис (в 2009 году падение ВВП составило 14,1%), правительство не пошло на девальвацию национальной валюты, сохранило верность бюджетному консерватизму (в 2010 году дефицит бюджета составил 2,4% ВВП) и не производило масштабных заимствований на финансовых рынках (отношение государственного долга к ВВП составляет 7,2%). Плюс к этому монетарным властям республики удалось снизить инфляцию: в апреле 2010 года она составила в годовом исчислении 2,9%. Как видим, финансовые показатели Эстонии соответствуют Маастрихтским критериям (госдолг не более 60% ВВП, дефицит бюджета не более 3% ВВП, годовая инфляция не более 3%). Политический выбор эстонской элиты (отказ от девальвации) ужесточил последствия мирового финансового кризиса для граждан страны, но при этом проложил дорогу к скорейшему вхождению в зону евро.
Что же стало главным фактором успеха эстонских реформ? Безусловно, ключевую роль здесь сыграла нацеленность эстонского руководства на интеграцию с Западом. При этом, что немаловажно, сам Запад был готов включить прибалтийскую республику в свои военные, политические и экономические структуры. В 1993 году Эстония стала членом Совета Европы, в 1999-м – членом Всемирной торговой организации (ВТО), в 2004-м – членом НАТО и ЕС. Вхождение в зону евро, по сути, подытоживает процесс интеграции Эстонии в западный мир. Вне всякого сомнения, сама Эстония сделала чрезвычайно много для того, чтобы превратиться из окраинной провинции советской империи в современную рыночную демократию. Однако готовность стран Запада идти навстречу эстонскому руководству недооценивать не стоит.
Как показала послевоенная история, ни одно посттоталитарное общество не может осуществить переход к демократии и рынку без интенсивной помощи со стороны более развитых демократических стран. Вспомним, что именно помощь США после Второй мировой войны в решающей мере способствовала успеху реформ в ФРГ, Италии и Японии. Военная, финансовая и консультационная поддержка во многом обусловила успех преобразований на Тайване, в Южной Корее, в Сингапуре и других странах Юго-Восточной Азии. Даже в Китае поворот к реформам наметился только после резкого потепления отношений между США и Китаем в середине 1970-х годов.
Постсоветская Россия такой поддержки не получила. В 1990-е годы задачу финансовой помощи российским реформам необходимо было организовывать на уровне правительств развитых стран. Однако члены клуба G7 взвалили ее на Международный валютный фонд, который, как правило, оперирует со стандартными кризисами платежного баланса, но никак не приспособлен к разрешению последствий краха территориально интегрированных империй. Общий объем предоставленных России как суверенному заемщику кредитов за период с 1992-го по конец 2002 года составил всего лишь $20 млрд, или в среднем по $2 млрд в год. Эта сумма была меньше, чем 1% расходов США только на одну оборону. Реальная помощь западных стран касалась лишь вопроса, который напрямую соотносился с их безопасностью, — размещения ядерных боеголовок из республик бывшего СССР на территории России.
Перед Россией была изначально закрыта дорога к вхождению в интеграционные союзы Запада. Переговоры о присоединении к ВТО, длящиеся 16 лет, — ярчайшее тому свидетельство. Эксперты, причастные к выработке экономической политики в течение последних полутора десятилетий, говорят о том, что ключевые вопросы этих переговоров носят не экономический (внешнеторговые тарифы, проникновение российских товаров на иностранные рынки), а политический (размен квот по Киотскому протоколу с ЕС, отмена поправки Джексона — Вэника) характер.
Очевидно, что в последнем десятилетии XX века Запад упустил исторический шанс помочь России стать демократической страной, причем без высоких финансовых затрат. Появится ли в будущем такой шанс? Скорее всего, да. Практика показывает, что в условиях грамотного урбанизированного общества авторитарные режимы недолговечны, и нынешняя Россия не исключение. По всей видимости, существенная поддержка со стороны развитых стран будет оказана России в том случае, если Запад будет напрямую в этом заинтересован. Важную роль здесь может сыграть усиливающийся Китай, который становится главным конкурентом США на мировой арене. Как после Второй мировой войны советская угроза была причиной включения Германии в геополитическое пространство Запада, так и современный Китай может стать главным фактором сближения России и развитых стран.
Автор — сотрудник Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара