Островок самоизоляции: как жители и бизнес Камчатки переживают карантин
При заходе на посадку тяжеловесного Boeing-777 его подбрасывает и раскачивает из стороны в сторону. Охотский циклон разыгрывается штормом в районе Петропавловска. Весь октябрь 2020 года другой шторм, информационный, не дает Камчатке выйти из топа национальной информационной повестки. Все новые подробности и версии причин загрязнения океана будоражат соцсети. Чиновники во главе с новым губернатором края по нескольку раз в день отчитываются перед общественностью, но доверять им, кажется, никто не склонен. На второй план ушли экономические проблемы огромного полуострова с населением 313 000 человек.
Сонный Клондайк
Плотность населения на полуострове 0,7 человека на 1 кв. км, это в 13 раз ниже, чем в целом по России. Ежегодно Камчатку покидают около 1000 человек. «Отток населения плох не потому, что Камчатке нужно больше людей, — говорит в интервью Forbes губернатор Владимир Солодов. — Хотя больше людей и не помешало бы. Но это индикатор качества работы власти, индикатор качества жизни на Камчатке, которое сейчас, к сожалению, неконкурентоспособное. Уезжают лучшие и самые сильные. Это необходимо переломить, но не за счет количества, а за счет качества. Чтобы вначале стали оставаться лучшие и приезжать самые талантливые, а потом за ними потянутся все остальные».
Солодов сам приезжий, москвич, с 2015 года работает на востоке России. Несмотря на молодость (38 лет), он успел поработать заместителем полпреда Юрия Трутнева в Дальневосточном федеральном округе и на протяжении двух лет возглавлял правительство Якутии. В апреле 2020-го он был назначен врио губернатора Камчатского края, а в сентябре победил на выборах. И как сюда привезти самых талантливых? «На словах очень просто, — отвечает губернатор. — Первое — необходимо ответить на вопрос «Зачем?». Необходимо создать смысл. В двух словах его можно сформулировать так: сегодня в России Камчатка — это лучшее место для самореализации. Нас мало, и поэтому вклад каждого ощутим».
Дудь не помог: почему Камчатка не дождалась туристов даже при закрытых границах
Предприниматель Тарас Шарыга чуть старше Солодова, ему сорок, и он не планирует уезжать с Камчатки. В его ярко-оранжевом джипе мы едем из аэропорта Елизово в центр Петропавловска и обсуждаем особенности местного характера. «Здесь у многих нет желания работать и зарабатывать деньги, их все устраивает, — говорит Тарас, а у него 20 лет в бизнесе за плечами. — Многие десятилетия здесь складывалась ситуация, которая не предполагала активной жизненной позиции. Понятно, что в советское время о предпринимательстве не шла речь, но то, что Камчатка всегда была ресурсным регионом, да к тому же закрытым, наложило отпечаток на жителей. Северная надбавка, премии, оплачиваемый отпуск. Многие на той или иной государственной службе. В принципе они неплохо себя чувствуют. Зачем куда-то стремиться? Камчатка — это сонный регион. Тут даже последние кризисы особо не чувствовались». Номинальная начисленная заработная плата по Камчатскому краю в 2019 году составила 79 146 рублей, в Москве, для сравнения, — 94 000 рублей, а в целом по России — 47 460 рублей.
Петропавловск не самый цветистый город на свете, но и не самый угрюмый. Жилой фонд столицы региона на 80% состоит из панельных четырех- и пятиэтажек, не видавших ни капитального, ни косметического ремонта. Почти все они укреплены противосейсмическими колоннами и скобами, придерживающими дома во время землетрясений. Сейчас в городе идет программа обновления жилья. Дома утепляют, красят или закрывают декоративными панелями. На стенах появляется стрит-арт. В пасмурную погоду вид Петропавловска едва ли способен поднять настроение. Зато в солнечную Камчатка берет свое: город стоит на берегу одной из самых больших в мире бухт, Авачинской, из многих точек столицы видны заснеженные вулканы, да и в самом городе множество сопок, поросших причудливо скрученной каменной березой.
Шарыга в прошлом серийный франчайзи, еще 10 лет назад под его управлением было порядка 15 магазинов. Постепенно он закрыл их все, оставив только свой первый и оригинальный магазин «Альянс», торгующий товарами для зимнего спорта. Предприниматель, всю жизнь занимавшийся экстремальными видами спорта, понял, что бизнес должен сочетаться с его увлечениями и философией. Так в Петропавловске появились магазины экстрим-брендов DC Shoes, Billabong и Quicksilver, а также кофейни глобальной сети Surf Coffee. Четыре года назад он с партнером открыл серф-школу Quiksilver на Халактырском пляже.
«Для меня Камчатка — это предпринимательский Клондайк, — говорит Шарыга. — Мы долго были закрыты и все еще догоняем, но это и есть плодородная почва для цивилизованного бизнеса. Кто готов к постоянному саморазвитию, может здесь реализоваться». Новое видение самого Тараса — социальное предпринимательство. Уже три года, как он вместе с женой Татьяной запустил бренд одежды и аксессуаров «Береги Камчатку». Пять процентов от стоимости каждой проданной вещи супруги переводят на природоохранные проекты. За неполных три года собрали 1,7 млн рублей. Тарас называет это «планетарным налогом» за пользование природой: «Это пока немного, знаю. Но это масштабируемый бизнес, который должен со временем перейти в другие регионы и стать брендом «Береги», к которому можно подставить любую область. Через пять лет ежемесячный платеж «планетарного налога» будет составлять миллион рублей», — говорит Шарыга.
Комфортная изоляция
Из-за удаленности региона, ограниченности рынка и больших издержек на доставку товаров на Камчатке нет федеральных продовольственных ретейлеров. В Петропавловске работают местные сети супермаркетов «Шамса» и «Агротек». Для «Агротека» магазин — это финальная ступень вертикальной интеграции собственной продукции. «Агротек Холдинг» появился в 1994 году, когда Владимир Рубахин с женой выкупили за $10 000 небольшое свиноводческое хозяйство у компании «Камчатавтодор». Рубахин вспоминает, как в середине 1990-х, будучи инженером-механиком на рыболовном флоте, он в составе международной команды судна застрял на три месяца в Сиэтле. «Был у нас на судне электромеханик, американец, который занимался бизнесом с разной степенью успеха. Он мне много рассказывал, мотивировал, — говорит Рубахин. — С этими идеями я вернулся из рейса, а дальше, когда мы с супругой увидели возможность, мы ее использовали». С тех пор «Агротек» из небольшого колбасного цеха, производившего 200 кг продукции в день, вырос в холдинг, где мясокомбинат выпускает до 20 т продукции в сутки. Рубахину и семье (в бизнесе, помимо жены, отец Рубахина и другие родственники) еще принадлежат свинокомплекс и посевные земли в Приморском крае, где «Агротек» выращивает корма для скота.
«На Камчатке комфортно заниматься бизнесом, если есть понимание клиента, — рассказывает Рубахин. — Дополнительная сложность, конечно, в логистике: она не позволяет нам с продуктом уверенно выходить за границы региона. Мы изолированы, но благодаря этому к нам и сложнее попасть. Это не значит, что можно расслабиться. Клиент у нас один, и больше людей в ближайшее время не будет, а значит, единственный путь развития — это посвятить себя региону».
Мы долго были закрыты и все еще догоняем, но это и есть плодородная почва для цивилизованного бизнеса. Кто готов к постоянному саморазвитию, может здесь реализоваться
Камчатский край — один из наиболее насыщенных автомобилями регионов России, по числу автомобилей на тысячу жителей край на втором месте в стране, уступая Приморью, при этом Петропавловск — один из наименее удобных городов с точки зрения городской среды, прежде всего пешеходной. В нем мало пространств для общепита. На выручку приходят торговые и бизнес-центры, но их площади не безграничны, да и не все готовы идти в молл только ради чашечки кофе.
На выручку камчатцам приходят стрит-фуд и кофейная культура. На центральной набережной Петропавловска, Озерновской косе, в ряд стоят унифицированные ларьки, половина из них — кофейни. У торгового центра «Вега» пит-стоп на несколько десятков точек, состоящий поровну из разнообразного стритфуда и кофеен. Почти на любой парковке города есть хотя бы один ларек «кофе с собой».
Александр Терехов занимается кофе с 2012 года. Как в свое время Рубахину открыл глаза на мир бизнеса коллега американец, так и Терехову во время турпохода по Непалу мотивационные речи озвучивал один из москвичей. «Он заразил меня идеей открыть свое дело. Меня в то время сокращали с работы, у меня было полгода, чтобы подготовиться, найти новую работу, но я решил ее не искать, а создать», — рассказывает предприниматель.
Иногда они возвращаются: как отработала программа туристического кешбэка в России
В отличие от большинства коллег, занятых в кофейном деле, Терехов делает ставку на кофейни с рассадкой, их у него две: одна в бизнес-центре, другая в торговом, — это единственная возможность обеспечить трафик клиентов. Ларек пока один, это скорее эксперимент. «Цена входа в это дело невысока, — говорит Терехов. — Новый, утепленный, со стойкой ларек обойдется в 400 000–500 000 рублей, а перекупить уже работающий можно вообще за 200 000–300 000 рублей». Вот как Терехов объясняет петропавловский уличный кофейный бум: при низкой концентрации населения и высокой арендной ставке через кафе-кофейню никогда не пройдет столько людей, чтобы можно было покрыть издержки. Да и сам город устроен так, что в нем немного людных мест. Те, что есть, уже заняты торговыми центрами. Александр сдержанно комментирует кофейное разнообразие и качество предложения: «Я бы не сказал, что у нас развитая кофе-культура, скорее массовая. Просто те, кто делал плохой продукт, не выжили. Если вы заметили, у нас недешево, средняя цена чашки порядка 200 рублей. Это ведь цена не просто так кофе, сиропы у нас не из дешевых». По его словам, на Камчатку не имеет смысла везти дешевый или некачественный кофе при стоимости доставки 1 кг груза в 200–300 рублей. В регионе Терехов видит две проблемы для бизнеса: удаленность от Москвы и низкая плотность населения.
«Многие вещи не получаются именно из-за малолюдности. Не ты плохой, не люди плохие, просто их очень мало. Нет места, через которое пройдут 10 000 человек, — рассказывает он. — Многие вещи не работают. А что касается удаленности, то это отлично видно на ремонте кофемашин. В Москве, если что-то сломалось, ты звонишь мастеру, он приезжает, чинит, в крайнем случае тебе дают замену на время ремонта. А здесь я посылаю машину в Москву, там ее ремонтируют, посылают обратно, и это легко может растянутся на три-четыре месяца».
Туры с военными ограничениями
Последние годы Камчатка переживает туристический бум. Турпоток на полуостров увеличился со 199 000 человек в 2017 году до 240 000 в 2019-м. Гостям край предлагает погрузиться на глубину океана в акваланге, взобраться на вершину вулкана и даже спуститься в его кратер на джипе. Охота и рыбалка, серфинг и горячие источники. Океанские гастрономические туры, экспедиции, вертолетные экскурсии и хели-ски. Поездка на Камчатку — удовольствие не из дешевых. Билет из Москвы в Петропавловск стоит минимум 23 000–25 000 рублей. Цена среднего недельного тура на месте — 160 000–180 000 рублей. Верхнего порога туристических цен не существует. Например, однодневная вертолетная экскурсия для компании из 12 человек от агентства Кристины Розенберг Peleken обойдется в 1 млн рублей. Кристина не собиралась заниматься туризмом. Дочь военных, получив образование в педагогическом университете, она уехала в Москву, где познакомилась с будущим мужем. Спустя семь лет мужу предложили работу на Камчатке, и молодая семья перебралась в родные для Розенберг места. Дети росли, у Кристины стало появляться все больше свободного времени, она занялась дайвингом, вскоре стала инструктором и познакомилась с владельцами экспедиционной яхты «Омега». Когда владельцы яхты решили эмигрировать, Кристина смогла найти инвестора, с его помощью выкупила «Омегу» и открыла турагентство, специализирующееся на водном сегменте отдыха.
В городе нет сервиса, к которому привыкли люди, платящие солидные деньги за путешествие. Отели тоже недотягивают
Розенберг признается, что женщине-предпринимателю найти инвестора на Камчатке непросто: «Мало кто видит в женщине адекватного партнера». Кристине повезло, и она полностью погрузилась в новое дело. Брак испытание бизнесом не выдержал. «Я захожу на борт в апреле, а схожу в сентябре, — говорит Кристина. — Если хочешь сделать что-то хорошо, делай сам, верно? Водишь людей в горы, значит, ночуй в горах. Водишь на охоту, значит, умей подстрелить утку, умей на вулкан забраться и выловить морского ежа». В этом году Кристина стала одной из участниц информационного шторма, связанного с загрязнением океана. Ее посты в инстаграме собирали сотни тысяч просмотров. Случившееся в океане она восприняла как личную трагедию, ведь Тихий океан для нее не только дом, но и средство к существованию. Сегодня она относится к этому проще: «Уже видно, что экосистема восстанавливается. Но если бы все вымерло напрочь, то люди бы все равно приехали на следующий год — смотреть на то, как все вымерло. Или помогать очищать, оздоравливать Камчатку».
В начале октября туристическое сообщество было всерьез взволновано происходящим. Многие опасались, что история с «отравленным» океаном отпугнет туристов. Досталось и Кристине — за излишнюю эмоциональность: коллеги боялись, что это плохо скажется на общем бизнесе. Но отравление океана туристов не отпугнуло: у Розенберг уже забронированы все туры на следующий год. Туризм на Камчатке прошел стадию становления, но многие занятые в нем предприниматели признают недостатки культуры и сервиса. «Работы у всех хватает, спрос большой, и многие недобросовестные операторы этим пользуются, — говорит основатель бюро путешествий Kamchatka Freeride Community Кирилл Серегин. — Отсюда отзывы про Камчатку: «Я сюда больше не приеду». Серегин объясняет нежелание компаний прогрессировать сезонностью их работы. Его компания принимает туристов 10 месяцев в году, а для многих сезон — это всего три месяца. «Иногда создается ощущение, что они работают как в последний раз, не заботясь о том, что будет в следующем году», — говорит он.
В застройке Петропавловска выделяются два трехэтажных дома: панорамные окна, темная древесина в оформлении фасадов. Это Bay House и Granin House, оба здания — гостиницы, которые Kamchatka Freeride Community построила для своих туристических групп. «Это была скорее необходимость. В городе нет сервиса, к которому привыкли люди, платящие солидные деньги за путешествие. Отели тоже недотягивают, — рассказывает Кирилл Серегин. — Тогда мы и решили строить собственные современные средства размещения, которые бы отвечали нашему видению и стандартам». Но недостаток сервиса, развлечений и культуры не единственное, что мешает туроператорам. Другая причина — военные. Они могут запретить выход из бухты, и тогда приходится ждать разрешения часами, нередко можно потерять с группой туристов весь день. Никаких предупреждений о выходе кораблей и лодок военные, естественно, гражданским не дают. Компании теряют деньги, туристы теряют время. Военные волнуют и, пожалуй, самого беззаботного предпринимателя Камчатки Антона Морозова — серфера и владельца серф-школы Snowave, расположенной на Халактырском пляже, где военные иногда проводят учения. В такие дни работа школы, через которую в этом году прошло порядка 2000 человек, останавливается. Уходящий год для Антона Морозова и Snowave стал неожиданно успешным. Несмотря на пандемию коронавируса, закрытые границы и отравление серферов Халактырского пляжа после загрязнения, Snowave показала в 2020-м самую высокую прибыль за все время существования с 2012 года (3,5 млн рублей). Недостаток иностранных серферов с лихвой окупил внутренний туризм. Морозов планирует запустить и новогоднюю программу. Единственное, что мешает Snowave развиваться системно, — неразвитая инфраструктура пляжа, а точнее, ее отсутствие. Здесь нет электричества, водопровода и канализации. Лагерю Морозова и его конкуренту по пляжу, серф-школе Quiksilver, приходится решать все эти проблемы самостоятельно. Наконец, на «Халактырку» просто нет дороги — только гравийный технологический проезд для самосвалов, вывозящих с пляжа песок, который в Петропавловске используют зимой вместо реагентов.
Сингапур на Северном морском пути
Асфальтированная дорога на Халактырский пляж появится в 2022 году, уверяет губернатор Камчатского края Владимир Солодов. Насчет электричества и других коммуникаций говорить пока рано, но сейчас, по его словам, правительство совместно с серферами — и Snowave, и Quiksilver — прорабатывает проект развития Халактырского пляжа. Владимир Солодов на посту чуть более полугода, и местное население к нему неравнодушно. Кому-то он понравился своей программой по сбору покрышек, решившей многолетнюю мусорную проблему Петропавловска. Кому-то, наоборот, не понравился: слишком уж много и красиво говорит. Например, о том, что Камчатка имеет все шансы стать будущим Сингапуром, перехватив его место на перекрестке торговых путей.
Если у Камчатки такие перспективы, то почему этого уже не произошло? «Я могу убедительно объяснить, почему этого не случилось, но, мне кажется, это не очень интересно. Интереснее ответить на вопрос: как это случится», — отвечает губернатор. По его убеждению, это должно произойти благодаря развитию Северного морского пути. «Мы сейчас находимся в очень интересном месте, потому что еще вроде ничего не происходит, но ручеек уже пробился и скоро превратится в реку, — говорит губернатор. — Через пять лет мировая логистика изменится. К 2024 году «Росатом» планирует сделать судоходство по Северному морскому пути регулярным и круглогодичным. Мы начнем перевозить по нацпроекту «Индикатор» 50 млн т в год. А это значит, что у нас появится порт, в котором грузы будут перегружаться с ледокольного флота на обычный и идти дальше. Развивается и проект перевалки сжиженного природного газа, который будет в Сабетте на Ямале добываться, грузиться ледовым классом сюда и здесь перегружаться».
Развитие логистики потянет за собой создание портового комплекса, порт создаст судоремонтные мощности. Второе направление роста — рыба. Сегодня на Камчатке добывается 30% российской рыбы, на рыбохозяйственный комплекс приходится 50% местного промышленного производства. «Все виды рыбной деятельности останутся основой для нашей экономики, но мы будем увеличивать глубину переработки, — убеждает Солодов. — И наконец, туризм. Сейчас, если посмотреть в небо, над нами каждый час пролетают тысячи людей из Северной Америки и Азии, но они тут не приземляются. Наша задача — создать для них такую инфраструктуру, чтобы они не пролетали мимо». Пока же Камчатка — третья в списке самых дотационных регионов, уступая по этому показателю Дагестану и Республике Саха. Бюджет края более чем наполовину зависит от трансфертов из федерального центра. Нет никаких оснований надеяться на изменение ситуации в ближайшее время. Однако Северный морской путь, на который так рассчитывает губернатор Солодов, действительно развивается и перевозит все больше грузов. Так за период с января по июнь 2020 года им воспользовалось 71 судно, совершив 935 рейсов. За аналогичный период 2019 года эти показатели составили 47 и 572, соответственно.
Чтобы туристы не пролетали мимо, аэропорт Елизово планируют перестроить к 2023 году, потратив на проект порядка 10 млрд рублей. Чтобы они задержались в регионе, край и «Интеррос» Владимира Потанина к 2027 году планируют потратить еще 39 млрд рублей на строительство туркластера в 60 км от Петропавловска. Полпред в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев уже поручил Министерству обороны рассмотреть возможность снятия ограничений на судоходство в бухте Велючинская, чтобы сделать ее свободной для захода круизных лайнеров. Boeing-777 выходит на эшелон над Охотским морем и держит курс на Москву. Сколько из его 300 с лишним пассажиров покидают Камчатку навсегда?