Подвели под срок: почему в России не регистрируют жизненно важные лекарства
Резонансная история Екатерины Конновой, задержанной за продажу лекарств, содержащих психотропные вещества, закончилась хорошо: МВД отменило постановление о возбуждении уголовного дела в отношении матери ребенка-инвалида. Но этот случай является исключением из правил: медики по-прежнему боятся связываться со «списочными» препаратами, а нуждающиеся в них люди продолжают рисковать свободой, покупая лекарства с рук. Об этом Forbes рассказали фармацевты, врачи и сотрудники хосписов.
Препарат диазепам в микроклизмах, за попытку сбыта которого была задержана Коннова, не зарегистрирован в России, хотя рекомендован к применению Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Его используют при судорогах во время эпилепсии у детей. Диазепам в ампулах действует не так эффективно, а уколы — болезненны. Так почему же не зарегистрированы микроклизмы?
«Есть огромное количество лекарств, до сих пор не зарегистрированных в России, хотя они рекомендованы ВОЗ. Частным фармацевтическим компаниям невыгодно браться за процедуру — рынок невелик. Разговоры о том, что этим должно заниматься государство, ведутся давно, но воз и ныне там, — рассказала руководитель пресс-службы детского хосписа «Дом с маяком» Соня Харькова. — Родители, чьи дети больны, хорошо осведомлены о современных лекарствах, ведь они изучают, в том числе, зарубежную медицинскую литературу. Конечно, они стараются их приобрести, привезти откуда-нибудь. Когда видишь судороги ребенка, вопрос законности отходит на второй план, хотя эти препараты содержат вещества, входящие в ограничительные списки».
Родственники тяжело больных делятся друг с другом опытом и препаратами, если выясняется, что одним лекарство не подошло, а другим может помочь продолжила Харькова. В подобной ситуации оказалась Екатерина Коннова: курс лечение закончился, микроклизмы остались. Чтобы вернуть часть денег, потраченных на препарат, женщина решила продать его по себестоимости семье, в которой также есть ребенок-инвалид, но это оказались сотрудники МВД, действующие под прикрытием.
Заместитель генерального директора фармацевтической компании Stada CIS Иван Глушков подтвердил Forbes, что при сложившейся системе государственного регулирования регистрировать новые препараты в России невыгодно. Во-первых, существует госмонополия на производство и дистрибьюцию ряда лекарств. В России действует три ограничительных списка. В первом — то, что вообще запрещено к обороту. Второй — тяжелые обезболивающие, типа морфина. Это наркотик, а, значит, заниматься им имеет право только одно предприятие в России — ФГУП «Московский эндокринный завод». Наконец, третий список — препараты, представляющие общественную опасность при немедицинском применении. Их оборот очень жестко контролируется, настолько жестко, что врачи просто не рискуют с ними связываться. Раздавленная ампула может повлечь уголовную ответственность по 228 статье Уголовного кодекса. А раз врачи не хотят выписывать лекарства из третьего списка, значит фармацевтическим компаниям не выгодно регистрировать новые препараты — не будет сбыта, рассказал Глушков.
Чтобы переломить ситуацию, необходимо полностью декриминализовать применение сильнодействующих препаратов в врачебной практике, убежден заместитель директора Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева профессор Алексей Масчан: «Это абсолютная правда, что врачи не рискуют связывать с подобными препаратами. И даже отмена статьи за халатное обращение ни к чему позитивному не приведет. Потому что врача, выписывающего такие препараты, все равно замучают проверками, затерроризируют на работе так, что он или сам будет вынужден уйти, или его уволят. Необходимо просто отменить все указы и акты, регламентирующие применение в врачебной практике сильнодействующих и наркотических препаратов».
До тех пор, пока этого не случилось, в России будет существовать полукриминальный черный рынок, участники которого не ищут выгоды, считает Масчан: «Он состоит из родителей, родственников больных, которые привозят сильнодействующие препараты из-за границы. В некоторых странах такие препараты продаются по нашим российским рецептам. Эти лекарства перепродают друг другу, но без коммерческого интереса. Возить какие-нибудь анаболики гораздо прибыльнее, чем противосудорожные препараты — без которых мучаются как пациенты, так и врачи».
По мнению Глушкова, реальный объем этого рынка не подлежит корректной оценке: «Если вы наберете в поисковике название какого-нибудь лекарства из третьего списка, вы увидите тысячи предложений его купить. Рынок существует, но насколько он велик, не знает никто».