Печальный итог. Почему в России нет денег и реальных успехов в экономике
Все экономические успехи правительства Дмитрия Медведева за шесть лет красноречиво подытожены в сопровождавшей его отчет инфографике. Видимо, премьеру добавить больше нечего или же сам премьер не считает заслугой правительства иные достижения отечественной экономики. Отчасти так и есть: существует мнение, что главная задача органов власти по отношению к бизнесу — не мешать работать и не менять слишком часто правила игры.
И если какой-то отечественный товаропроизводитель назло и вопреки всем невзгодам модернизировал производство, удвоил выпуск и успешно занимался развитием рынка без бюджетных закупок, без длинного и дешевого кредита, да еще и в условиях значительной турбулентности, то за что ему благодарить Медведева? Все сами. Но, с другой стороны, раз рынок вырос, значит, покупатели смогли подкрепить этот рост рублем. И здесь уже без правительства не обошлось, так как бюджетная система продолжает играть важную роль в обеспечении экономической динамики. Разумеется, хорошего в этом мало.
Это тот случай, когда правительство записывает себе в актив рост числа пользователей мобильного интернета с 20 млн до 66 млн человек. Видимо, это правительство предприняло все усилия, чтобы у населения появились доступные по цене устройства, позволяющие мобильным интернетом пользоваться, а операторы сотовой связи долго отказывались, но под давлением правительства согласились получить лицензию на 3G/4G и инвестировать в развитие инфраструктуры.
Инфографика наталкивает на вывод, что не так все и плохо в стране, судя по выбранным правительством ключевым индикаторам. Но хотелось бы видеть реальные изменения. Есть такие: рост продолжительности жизни, снижение смертности, расширение сети образовательных и лечебно-профилактических учреждений и так далее. Хотелось бы и анализ достижений в разрезе регионов — премьер же на всю Россию работал.
О чем молчит премьер
О каких цифрах умолчал Дмитрий Анатольевич? Не сказано, сколько создано рабочих мест, какова в их числе доля высокопроизводительных и экономически оправданных, сколько этих мест заняли трудовые мигранты, сколько их приехало в Россию, как выросли реальные доходы населения в разрезе территорий и профессий. Нет сведений и о том, какова цена отпуска в Сочи или покупки стиральной машины в пересчете на среднюю заработную плату. Сколько лесов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке сгорело, а сколько вырубили китайские партнеры (легально и нелегально) и т. д.
Но это все следствия, мы же вернемся к причинам.
Объем промышленного производства в натуральном выражении в 2017 году превысил величину 2011 года всего на 4,1%. Это крайне мало, и кризис — лишь оправдание. Вычтем из этого инерционный рост (который можно условно записать в актив предыдущего кабмина), что тогда будет в сухом остатке? При этом за тот же период потребление электроэнергии в стране (всеми потребителями) выросло на 1,8%. Наблюдаемый скромный рост энергоэффективности во многом является заслугой индивидуальных потребителей, тогда как значительного роста энергосбережения, то есть модернизации, в промышленности не произошло.
Череда макроэкономических потрясений имеет в своей основе неэффективную структуру экономики, которая за 2012–2017 годы не изменилась, хотя начиная с 2008 года ежегодно с высоких трибун звучат призывы это сделать. В частности, доля обрабатывающих производств в ВДС составляет неизменные 13,2% (13,4% в 2011 году), а удельный вес добычи полезных ископаемых даже подрос с 9,5% до 10,4%. При этом доходы федерального бюджета почти наполовину обеспечены именно полезными ископаемыми. Вполне ожидаемое открытие.
Где рост экономики
Почему нет роста? Потому что инвестиции в основной капитал в 2017 году составили всего 106% от величины 2011 года (в натуральном выражении). Где рост? Рост по-прежнему в добыче полезных ископаемых, на долю которых в 2017 году приходилось 25,1% (13,9% в 2011 году) инвестиций в основной капитал (142,4% от физического объема 2011 года). На этом фоне инвестиции в сельское хозяйство (99,6% от объема 2011 года) и в обрабатывающее производство (100,4% от объема 2011 года) выглядят угрожающе маленькими. Почему так обстоят дела? Потому что таковы достижения финансово-экономического блока: по итогам 2017 года лишь 4% инвестиций в основной капитал было профинансировано за счет банковских кредитов (8,6% в 2011 году).
Это очень наглядно демонстрирует доступность кредита в стране. Денег нет, но ставки держатся.
Именно поэтому производить в России все еще невыгодно. Импортировать, правда, тоже стало невыгодно. Значит, надо продолжать экспортировать то, что можно добывать, а не производить, — сырье. Но и экспорт по итогам 2017 года в натуральном выражении составил 95,7% экспорта 2011 года. Шесть лет мы активно теряли рынки сбыта.
Есть у правительства и достижения со знаком плюс: в сфере развития транспортной, социальной инфраструктуры и в тех сферах, которые в значительной степени зависят от бюджетных вливаний (авиастроение, ВПК). Условия ведения бизнеса тоже улучшились, если рассматривать их на уровне интегральных показателей, какими оперирует Всемирный банк в рейтинге Doing Business. Хотя Москва и приблизилась к Гонконгу и Сингапуру в данном рейтинге, Иркутск и Петрозаводск, например, ощутили прогресс лишь частично.
Нельзя не упомянуть и про вынужденные успехи в импортозамещении: импорт в натуральном выражении по итогам 2017 года составил 83% от объема 2011 года, в основном за счет продукции АПК, основа импортозамещения в котором была заложена значительно раньше — в эпоху приоритетных национальных проектов.
Следует ли винить кризис 2014–2016 годов в отсутствии экономически осязаемых успехов? Однозначно при имеющихся ресурсах можно было сделать больше. В какой-то момент стабилизация нефтяных котировок на уровне $50 стала вселять надежду, что экономику придется перестраивать, и даже санкции казались неким стимулом. Вот и премьер согласен, что «…мы не просто выжили, мы начали развиваться, как бы нам ни пытались помешать извне». Новые проекты в несырьевом сегменте были и есть, многие успешны, но их количество не соответствует ни масштабу экономики, ни численности населения, ни расстояниям между западными и восточными границами. И главное — не соответствует существующему уровню технологического отставания страны.
Мораль выступления такова: российская экономика устала от «стабильности по Медведеву», при которой хочется любых перемен, инспирированных изнутри, а не извне. Остаться в новом правительстве у Медведева шансов мало, а если и придется — кризис доверия власти получит новый импульс, потому что еще одну «пятилетку старого режима» экономика не выдержит. Вот место в парламенте или госкорпорации — это да, вполне возможно. Может, Анатолия Чубайса сменит?