В очереди: социологические наблюдения за поклонением мощам святителя Николая

Количество паломников, прошедших через поклонение мощам Николаю Святителю, уже насчитывает несколько сотен тысяч человек и, по всей видимости, уверенно превысит 1 млн. Огромная цифра. Организационно их движение — отработанная до безупречности процедура: выстроенные в группы прихожане, автобусы для отдыха, палатки с продуктами и туалеты придают движению черты городского автоматизма. Но притом что очередь визуально уже стала частью московского ландшафта, большинству жителей мегаполиса она кажется проекцией другой социальной реальности.

Массовое поклонение мощам как общественное событие пытались изучить социологи исследовательского центра «Платформа», опросив внутри нее более 100 человек разного пола, социального статуса и места проживания. Цифра небольшая, но позволяющая «выравнять» сугубо индивидуальные особенности каждого опрошенного. С учетом того, что социология церковной жизни не развита в России, данные наблюдения имеют свою ценность даже за рамками конкретного явления.

Первое, что отмечают социологи, это закрытость собравшихся людей от вторжений внешнего мира. Часть из них погружена в молитвенную практику; понятно, что к этой группе интервьюеры даже не подступались. Они искали тех, с кем возникает контакт глазами. Но даже в этом случае доля отказов от беседы оказалась в районе 40%. Реплики «отказников» говорили о том, что мир вокруг не кажется им комфортным, они ожидают от него критики, иронии, бестактности, предполагают, что СМИ или социологи их «используют».

Такое отторжение возникло благодаря информационным волнам последних лет, которые носили критический для церкви характер. Возник типичный для современности раскол между «обществом» и «общественностью». Общество (проще говоря, население) по-прежнему считает РПЦ достаточно авторитетней структурой, хотя и настороженно относится к экспансии церкви на территорию светской жизни. Общественность (если понимать под этим активное меньшинство, способное рефлексировать, выражать позицию и оставлять следы в виде текстов) давно находится в модусе критического сознания. Особенность «общественности» в том, что заявляя свою позицию активно и громко, она как бы подменяет собой молчаливое «общество», создает иллюзию тотального доминирования. Кстати, похожий раскол между интеллигенцией и обществом в отношении православной церкви был четко заметен накануне революции 1917 года.

Вторая трудность связана с самой идентификацией религиозного явления. Светское обозначение «очереди» внутри нее самой не работает. Скорее, для участников поклонения речь идет о религиозной практике или, в крайних выражениях, «подвиге». При этом многие признавали, что было бы гораздо лучше, если бы процесс шел быстрее. Возникали даже идеи электронной записи. В этой игре смыслов есть определенная «хитрость» сознания: непреодолимое явление надо принять как желательное. Скажем, для верующего болезни хороши тем, что позволяют задуматься о  бренности жизни. Очередь в этой логике полезна тем, что освобождается время для концентрации сознания на предмете поклонения. Возможно, сильным имиджевым ходом для руководства РПЦ было бы встать в хвосте процессии, чтобы пройти весь ее путь. Однако мы не в Ватикане: пока такие ходы свойственны сейчас папе Франциску.

Зачем идут к мощам Николая тысячи паломников? Теоретически здесь возможны несколько ответов: решить какую-то конкретную проблему, изменить в целом жизнь к лучшему и, как наиболее  высокий уровень, просто «пообщаться со святым» — ради взаимодействия уже на энергетическом уровне. Последний вариант крайне редко возникал в разговоре, но он как раз может быть присущ людям, уходящим от контакта. В качестве одного забавного примера можно привести учителя истории, который хотел прикоснуться к «исторической личности». У основной части, впрочем, объем фактических знаний о Николае был не велик: святой уже вышел для них из исторического контекста в иной ранг бытия.

Совмещение в одном сознании культурных слоев — городского, со всеми его светскими стереотипами и привычками, и религиозного — приводит к подвижности границ между этими мирами. Например, представления о балансе в отношениях церкви и государства оказались размытыми. С одной стороны, аудитория считает оправданным участие государства в защите и поддержке церкви, но с другой — не видит смысла в их плотном сближении. Можно сказать, что граница возникает ситуативно, в зависимости от обстоятельств. При этом респонденты отрицательно относятся к политизации церкви, использовании ее в качестве электорального инструмента.

Участники поклонения отличаются высокой степенью лояльности к патриарху Кириллу. Положительное отношение к нему выстраивается на рациональной основе, через признание организаторских способностей, интеллекта и ораторского искусства — способности к ясным, умным и понятным формулировкам. Можно сказать, здесь отражается модель «эффективного менеджера»: многие отмечают в Кирилле именно деятельное начало и даже некоторый модернизм, тягу к изменениям. При этом люди уходят от описания патриарха в качестве духовного пластыря, закрываясь в этом вопросе. Восприятие Кирилла как политика свойственно лишь небольшой рефлексирующей части, но здесь образ не обретает четких контуров. Является ли он политическим деятелем? И да и нет. «Он же не политический деятель. Точнее, я не хочу верить, что он политический деятель», — говорит один респондент.

Возможно, некоторую сложность восприятия фигуры Кирилла передают слова священника из отдаленного региона: «Наш патриарх. Господь дал нам его. Вот таким нам дал вот такого замечательного патриарха. Со всеми его плюсами и минусами, со своими особенностями. Нам, имеющим свои плюсы и минусы. Да, это необычный человек, но это наш патриарх. Легитимный». В отношении фигуры патриарха можно отметить такое же расхождение позиций участников стояния и светской среды, как и в отношении церкви в целом. Одни смотрят на него как на политика и общественного деятеля, другие в первую очередь видят в нем духовного лидера и посредника между Богом и людьми. При этом именно благодаря патриарху, по мысли многих опрошенных, мощи смогли прибыть из католического Бари в Москву. У людей не вызывает никакого отторжения возможность контактов с католической церковью и даже процесс взаимного сближения, пусть и на известных условиях («важно не потерять себя»). Так что в полемике с консервативным крылом в РПЦ, крайне настороженному в отношении Ватикана, патриарх мог бы опереться на эту позицию.

То, что договоренность Кирилла с папой Франциском дала ему возможность в рамках одной акции мобилизовать количество людей, равное населению целого мегаполиса, серьезно повышает политический и социальный вес патриарха. За счет «очереди» Кирилл приобретает сильный козырь и в разговоре со властью, и в полемике со своими оппонентами как внутри РПЦ, так и с общественными критиками. Мощи делают то, что не удается уже  ни власти, ни оппозиции, — связать сугубо личный интерес с мировоззренческой позицией и общественным действием.